- Ерунду городишь!
- Я гордился отцом! Почти до Берлина дошел, а пропал без вести, это все равно, что пал смертью храбрых! Просто тело не нашли...
- Может, в плен взяли, - сказал Влад.
- На Эльбе уже встреча в этот день была! Врубись! Кому надо его в плен брать? Можно было в Америку уехать, вот и уехал!
- Может, его заставили?
- Ага, пытали огнем! Нафиг это кому надо было, война закончилась! В Лукьяновку ехать, где все разрушено, где жена с маленьким сыном ждут, или в Америку! - Василий Васильевич говорил это сыну, а в душе была непомерная обида за мать...
- Папа, что молчишь? Приедем в деревню, позвоним в инюрколлекию, телефон в письме указан.
- Нет, не хочу, чтобы деревенские знали. Мама итак в гробу перевернулась. Один ты пока знаешь, если кто еще узнает, то руки на себя наложу. Позор! Как мама его любила! Бедная! Не все так любить умеют, да не всем и выпадает такая любовь! Предал! Всех!
- Папа, ему двадцать лет было, мальчишка, - сказал Влад.
- Подонок, предатель, мразь! - закричал Василий Васильевич.
- Папа, он же умер уже!
- Пожил хорошо, девяносто пять лет почти, а мама в пятьдесят восемь умерла, надорвалась на тяжелой работе после войны и от тоски по нему. Звони по номеру, что написан, узнай побольше.
- Сам звони, это же в Москве инюрколлегия. Задашь вопросы, какие интересуют.
Василий Васильевич позвонил, представился. Посоветовали приехать в Москву, с подтверждающими документами, что он сын. Василий Васильевич спросил, есть ли телефон в Джексонвиле, чтобы узнать подробности смерти отца. Обещали выслать СМС номер телефона душеприказчика, который и обратился к ним за помощью.
- Они ничего не знают! - сказал Василий Васильевич, закончив разговор.- Вот скинули телефон. Ты сможешь по-английски поговорить с душеприказчиком?
- Не знаю, одно дело переписываться в интернете по-английски, а другое - говорить. Да и разница во времени! Сейчас посмотрю в интернете, сколько будет в Северной Каролине. Ну, вот, у них пять минут девятого.
- Утра?
- Утра! Наверное, рановато для звонка.
- Звони, терпения моего нет, надо покончить с этим! - сказал Василий Васильевич сыну.
Пока Влад говорил по-английски, Василий Васильевич сидел на траве, срывал травинки и грыз их, как бывало в детстве. Закончив разговор, Влад посмотрел на отца.
- Говори, чего смотришь?
- Он в доме престарелых умер, семьдесят тысяч долларов тебе оставил. Сказал, что можно не приезжать в США, через инюрколлегию оформить наследство. Я не все понял, быстро говорит, но дал телефон дома престарелых...
- Звони! - пока сын разговаривал по телефону, Василий Васильевич мечтал об одном, чтобы закончилась вся эта, неожиданно свалившаяся на него история, перед глазами стоял образ матери.
- Я сказал, что из России, хочу побольше узнать о Василии Ивановиче Петрове, который умер у них в декабре прошлого года в девяносто четыре года. Мужик сказал, что позовет женщину, которая за ним ухаживала. Та поинтересовалась, кто я, ответил: сын. Три года он прожил в их доме в Джексонвиле, сам из Эмералд Айленд, городок на берегу океана. Сказала, что океан он любил. Жена его умерла десять лет назад, детей не было, когда сил не стало, то к ним в дом определился. Я спросил, кем жена была, она знала только, что познакомились они во время Второй мировой войны, он был ранен в ногу, а она медсестра. Она спросила у меня, правда ли я его сын из России? И потом стала еще быстрее говорить, ругаться. Я понял: отец не нужен был, а наследство нужно! И про русских добавила, что-то нехорошее...
- Сволочи! Не знают они нас, а судят. Наследство мне его сраное нужно! Привыкли нас судить! Они люди, а мы русские. Понял я, ранен был, попал, видимо, в американский госпиталь, медсестричка молоденькая, влюбился и загорелась в жопе свечка - Америка! Зачем в Лукьяновку возвращаться! Понял я, в общих чертах! Океан он любил! А маму, меня!
- Не рви себе душу, нет его, как там было, не узнаем никогда.
- Водка есть в богажнике?
- Есть!
- Есть, давай помянем отца моего, но для меня он пропал без вести, действительно пропал, весточки не подал! Дезертир!
- Какой он дезертир? 25 апреля сорок пятого война, считай, закончилась. Не дезертировал он с войны, - сказал Влад.
- Ты так считаешь, а я иначе. Наливай! Себе чуток, сегодня назад, домой поедем. Хочу домой! Обещай, как приедем, посидишь со мной, напьемся! Никому ничего не говори, матери тоже.
После того, как Василий Васильевич выпил, немного отлегло от души.
- Звони в Америку душеприказчику, скажи: отказываюсь я от наследства, этой суке в дом престарелых тоже звони, скажи, не знает она русских, не нужны мне его деньги. Фифа!
- Семьдесят тысяч долларов, это пять миллионов рублей, внучка твоя Вероника без квартиры,- сказал Влад.
Василий Васильевич знал, что сын относился к деньгам спокойно, поэтому удивился:
- И что эти пять миллионов! Мать родную за них продать! Он предатель, как ни крути, бросил нас! А Вероника ипотеку берет.
- Я просто сказал. Позвоню! Но сначала этой фифе.
Влад разговаривал по-английски, а Василий Васильевич по-русски: "Пошли к черту со своим наследством, себе возьмите на благо Америки".