Так как я менеджер радиостанции и занимаюсь финансовыми вопросами, он, естественно, передал письмо прямо мне.
– Понимаю.
В это слово было вложено многое – то, что ее отец проявил невежливость, переадресовав письмо своей подчиненной. Что он, Люк Дэвлин, не привык иметь дело с девчонками, когда речь идет о бизнесе. И еще что-то, что она не смогла распознать.
Физз подавила смех. Было ясно, что это не производит на него впечатления.
– Мой отец сейчас занят постановкой спектакля в городском школьном театре, а также другими неотложными делами. Он предпочитает передавать все финансовые дела мне.
– Даже когда они касаются судьбы радиостанции? Могу я предположить, что он несколько расслабился благодаря избыточной спонсорской поддержке?
И опять в его голосе прозвучало снисходительное превосходство. Физз почувствовала, что ее щеки медленно заливает гневный румянец.
– Он глубоко озабочен судьбой «Павильон-радио», мистер Дэвлин. Он может прийти и предстать перед вами в убедительном образе властного делового магната, если вы считаете, что это необходимо. Но это будет только спектакль. Не более. Он оказал вам честь, предположив, что вы захотите иметь дело с человеком, который действительно понимает, о чем идет речь.
– А вы понимаете?
Физз снова уловила скрытый подтекст в его вопросе. Она озадаченно нахмурилась, сдвинув вместе тонкие изогнутые крылья бровей, но он не дал ей возможности подумать об этом.
– Ну, раз вы заявили о себе как о человеке, который будет вести переговоры, мисс Бьюмонт, то приступайте к делу. Прошу вас быть в моем кабинете в двенадцать часов.
– В какой день? – спросила она с исключительной вежливостью.
– Сегодня, мисс Бьюмонт. Если бы I я имел в виду другой день, я бы сказал об этом.
Произнеся это, он повесил трубку. Физз трясло. Все это было чересчур для прямого и честного разговора с открытыми картами. Ясно, что Люк Дэвлин хотел говорить с ее отцом и не воспринимал ее всерьез. Она открыла было рот, чтобы высказать окружавшим ее четырем стенам все, что она думает о мистере Дэвлине, но передумала и положила трубку. У нее нет времени на подобную чушь. Уже почти одиннадцать, а кольцевая дорога в это время дня обычно забита машинами.
И ей еще надо переодеться.
Она была одета так, чтобы не замерзнуть в своем холодном кабинете на крыше старого Зимнего сада, куда почти не доходило тепло от отопительной системы. На ней были плотные вельветовые брюки, фланелевая рубашка и толстый шерстяной свитер с обтрепанными манжетами, который она купила на толкучке за пятьдесят пенсов. Пока она сидела в своем кабинетике в дальнем конце пирса, ее эскимосское одеяние не видел никто, кроме сотрудников радиостанции, которые привыкли к нему; но вряд ли этот наряд произвел бы нужное впечатление на мистера Люка Дэвлина. Физз происходила из семьи актеров и прекрасно понимала, что перед выходом на сцену нужно надевать костюм, соответствующий роли.
Для участия в переговорах о банковском займе Физз одолжила у старшей сестры деловой костюм – темно-синий в тонкую полоску. Теперь он в полной готовности висел за дверью ее кабинета в ожидании приглашения от Люка Дэвлина. Этот костюм придавал ей уверенности, когда возникала необходимость представлять свои планы группе сомневающихся банкиров, что являлось тяжелым испытанием. Она надеялась, что он принесет ей успех и во время сегодняшней встречи.
Не обращая внимания на холод, она сняла свое облачение, оставшись в темно-синих чулках и шелковом комбидрессе. Вглядываясь в старое потрескавшееся зеркало, висящее рядом с дверью, она освежила макияж и привела в порядок волосы. Затем надела юбку, застегнула жакет, сунула ноги в туфли на высоких каблуках и повернулась, чтобы оглядеть себя сзади.