Пролог левый
«Я ссу Солженицыну в его лживые зенки. Либералы повсюду намалевали эти мерзкие граффити со своим стукачом. Ну, раз они так любят Солжа, то пусть он получит отходы моей жизнедеятельности. Моча – лучшее подношение этому идолу. Не конфетки же ему подкладывать. Можно было бы (ха-ха!), но только в Прощённое воскресенье. А вокруг сплошняком районы либеральной сволочи, и вообще-то не правильно в одиночку здесь оправляться. Надо бы с друзьями и лучше на грузовике. По праздникам мы так и делаем. Знатно куражимся. Врываемся сюда на пикапе драном и с одним наганом. В кузов ставим динамик. Приятно, когда он орёт на всю катушку «Пора валить». Только бензин слишком дорог. Приходится беречь для важных дней. Для 23-го февраля, 9-го мая, 7-го ноября. Ждать долго, а в подвале скучно сидеть. Захотелось мне приключений. А вот они. В конце улицы. Заметили меня, но я и не прячусь. Опасность меня только бодрит. Давайте, борцы за однополые браки, подходите поближе. Я пока булыжник найду потяжелей, оружие пролетариата. Вы здесь, гады, живёте на гуманитарке из-за кордона, а мы подачек с Запада не берём. У нас главный гаджет – газовая плита. Много ли человеку надо?»
Пролог либеральный
«Утром наскрёб со стенок банки остатки мёда. Кусочек долго не хотел падать в чашку. Цеплялся за свою жизнь. Из последних сил висел на краю. Я тряс его безжалостно, жестоко. Потом он свалился, и я заплакал. Увы, все психотерапевты уехали из города. Они теперь вместе с правыми за МКАДом под охраной крупнокалиберных пулеметов. А я один на пустой кухне переживаю приступ жалости к себе и к погибшему кусочку мёда, и не с кем это обсудить. Разве что стихи об этом написать. Открываю ноутбук, но строчки выходят корявые, нескладные. Хочу избавиться от них, жму «делИт», «делИт», «делИт», и вдруг понимаю, что убиваю буквы, а они, может, хотят жить. Нет, лучше прилягу. Вы спрашиваете, почему окно в комнате зашторено чёрной простыней? Там на улице висит надувной Сталин. Левые поднимают его над своими районами, а я живу прямо на границе. Видите, его бок весь в заплатках? Это потому, что я неплохо стреляю из арбалета. Только металлические стрелы закончились, а деревянные его не берут, и денег у меня на них нет. Разве что продать скутер. Мой милый итальянский мотороллер. Я знаю, где его купят. В любом коттеджном посёлке, где живут правые. Они падки до винтажных штучек. Правда, бензин вчера подняли до 150 000 рублей за литр. Как грустен этот мир. Да ну их к черту, эти проблемы. Интересно, Хельга уже проснулась? В нашем доме половина иностранцев».
1.
Ранним утром, когда воздух в центре города ещё не смешался с диоксидом азота, и остывший за ночь асфальт сдерживал в своей глубине продукты нефтеперегонки, седан Mercedes цвета «карамельное капучино» выехал в сторону МКАДа. Водитель и пассажир машины наслаждались размеренной беседой.
– Разве Москва не похожа на женщину? Посмотри, у неё словно бы прошла бурная ночь. Выкурена пачка сигарет, сказано много слов, уши устали от громкой музыки, волосы спутаны, помада стёрта. А через два часа начнётся рабочий день. Надо навести марафет, выглядеть по-деловому. И вот на улицы выходят дворники, и выезжают поливальные машины, – философствовал пассажир на переднем сиденье, одетый в черные классические брюки и тёмную вязаную кофту на пуговицах.
– Не соглашусь, – возражал ему водитель, чьи жёлтые шорты и цветастый балахон выдавали в нём легкого на подъём человека. – Город, скорее, мужской организм. Он упорядочивает жизнь.
– Брось, у Москвы большие проблемы с порядком, – продолжал гнуть свою линию пассажир. – У неё бардак вместо календаря. Четыре выходных с пятницы до понедельника и три будних со вторника до четверга. При этом все рабочие дни одинаковые, а каждый выходной со своим лицом. Вот, хотя бы суббота. Жуткие пробки в городе. Толпы в торговых центрах. ИКЕЯ работает до двух ночи, а OBI так вообще круглые сутки. Ничего подобного нет ни в одной стране мира. Потом в воскресенье народ дома отлеживается, ковры пылесосит. Жизнь замирает. В понедельник другая история. Пробок нет, дороги свободны, партнёров по бизнесу не найти. Даже библиотеки не работают. Я много раз в понедельник в библиотеку приходил.
Mercedes перебрался через Бульварное кольцо и двинулся в сторону Садового. Беседа на несколько минут стихла. Приятели наслаждались видами старого города. Центр Москвы прекрасен, когда его улицы тихи и пустынны.
– Женская природа вездесуща. Даже автомобиль, на котором мы едем, тоже имеет дамский характер, – нарушил паузу «философ» в темной кофте.
– Ну да, – улыбнулся тип в желтых шортах. – За новой машиной приезжают в автосалон, как за принцессой в замок. Ну и, в конце концов, в автомобиль входят…
– Тонко. Однако я бы сформулировал иначе. Во-первых, машина тебя соблазняет. Во-вторых, ей нужно твоё внимание. В-третьих, у неё есть циклы.
– Циклы? – удивился водитель.
– Конечно. Например, климатические. Ты разве не замечал, что летом машины готовы на всё, а зимой их надо согревать, утешать и даже уговаривать. Когда холодно, владельцы беседуют со своими автомобилями, как с живыми, а в теплое время это просто железка – хлопнул дверью и привет.
– Получается, вокруг одна женская природа. Допустим. Но где тогда мужское начало? Вокруг кого всё это вертится? – обладатель жёлтых шорт поднял тему на глобальный уровень.
– Сейчас даже не знаю. Я уже пять лет вне игры, – с ноткой грусти отозвался собеседник.
– Простите, Николай Николаевич, не хотел. Плохой вопрос, – устыдился Толян.
Утреннее солнце нагрело асфальт, и разгоряченные пары битума начали наполнять атмосферу города тяжелым ароматом. Mercedes подъехал к Третьему кольцу.
2.
Раньше Толян возглавлял Правительство России. Это звучит громко, но вы бы ему не позавидовали. Представьте, каково быть вторым человеком в стране, где всё зависит исключительно от Первого. Тебя никто не воспринимает всерьёз. Чиновники посмеиваются за спиной и порой даже не приносят на визу документы. Сами ставят твою подпись. Поэтому Толян старался меньше появляться в Белом Доме. Зато охотно ездил в командировки. Какие приятные собеседники в провинции! Ни тени столичного снобизма. Но и здесь его поджидали проблемы. Только успеешь сойтись с человеком, как, глянь, он уже в наручниках, и его увозят в следственный изолятор. Приходится снова искать родственную душу. «Что за мир, – думал Толян, – в котором столь обходительные, столь благородные люди совершают такие неблаговидные поступки?» Однажды ему даже было видение, что есть некая Чёрная Звезда, и она хватает людей. Хватает и портит. Как человек рациональный, он поспешил отмахнуться от этого.
Толян жаждал изменить свою судьбу. Мысль об отставке буквально пилила его пополам. Вот почему, когда Президент позвонил ему со словами «Финита ля комедия, дружище», он побежал и даже не захватил личные вещи. Рванул из кабинета в коридор, на лестницу, скатился по перилам, толкнул телом входную дверь. «Свобо-ода-а-а!!!» – его крик отразился от зеркала Москвы-реки, долетел до смотровой площадки на Воробьёвых горах и удивил там китайских туристов.
На улице сияло солнце, дул свежий ветер. Обрыдлая маска руководителя высшего ранга полетела в корзину. Толян наконец-то стал просто Толяном. Как сладко звучат эти слоги: Ди-и, Мо-он. Здесь и Диана и Монро. Нескучная компания. Экс-премьер добежал до Парка Горького. До вечера катался на лодке, танцевал сальсу, ел мороженое, пил сидр, но более всего предвкушал следующий день, смаковал возможность устроиться на новую работу. Последние несколько лет он мечтал стать сейлс-менеджером в автосалоне. Душа лежала к такой профессии.
В своих грёзах он представлял, как встречает клиентов у дверей и проводит их к новеньким, сверкающих лаком машинам. За годы прозябания в Кабинете он изучил все тонкости техники продаж, зазубрил наизусть бренд-буки ведущих автопроизводителей. Когда его секретарь удалялся на обед, он даже репетировал презентацию перед зеркалом. Особенно эффектно у него получалась формула: «Энергичный дизайн – Уверенность в любых ситуациях – Новый уровень за разумные деньги». Но и другие пассажи тоже удавались неплохо.