– Да вы уж слушали сто раз, не надоело?
– Ну, пожалуйста, тёть Ташенька, нам интересно, вы каждый раз по-новому рассказываете.
– Ладно, хитрюшки, слушайте, – начинала Наталья свой рассказ, а девчонки слушали, открыв рты, вновь и вновь переживая историю девочки Наташи, попадавшей в разные увлекательные и неожиданные ситуации.
Анютина мама научила Нину вышивать крестиком. У Ани не хватало терпения, а усидчивая Нина увлеклась рукоделием и очень старалась, чтобы тётя Наташа её похвалила. А та и не скупилась на комплименты в адрес дочкиной подружки. Тем обидней становилось девочке, когда она натыкалась на равнодушие и отчуждённость собственной матери, которая только и делала, что шпыняла дочку по разным поводам.
– Посмотри, какую картину я вышила, – первое время Нина пыталась похвастаться маме, – правда, красиво?
– Да фигня всё это: картинки, вышивки, вязания… ни к чему они. Зря время тратишь, толку никакого, – отмахивалась Алёна.
Маленькой Нина плакала от такого отношения, забивалась в уголок, утыкалась носом в любимого игрушечного медвежонка, однажды подаренного матерью (редкий случай внимания к дочке!), и горько рыдала, пытаясь понять своим детским умом, почему мама её не любит. Годам к пятнадцати Нина научилась не обижаться на мать, тем более что виделись они всё реже. Алёна жила отдельно, в маленькой квартире, купленной очередным богатым любовником. В своей «конуре», как она говорила, женщина зализывала раны, оставленные мужчинами, здесь же пряталась от едких замечаний матери о беспутном образе жизни. Квартира была неухоженной, неуютной, Алёне и в голову не приходило обустроить её так, чтобы детям в ней было удобно. Нина иногда, лёжа по ночам, спрятавшись под одеяло с головой, мечтала, что когда-нибудь мама захочет жить вместе с дочкой, у них будет такая же уютная кухня, как у Ани с тётей Ташенькой. И они будут по вечерам разговаривать обо всем на свете, и мама будет готовить вкусный ужин. Мечты, мечты…
Никитка до третьего класса жил с Алёной, а потом перебрался к бабуле и Нине, поскольку мать в очередной раз стала активно устраивать личную жизнь, и повзрослевший сын стал мешать. Алёна изредка забегала к родственникам, тискала Никитку, поучала Нину и, съев что-нибудь вкусненькое, убегала обратно. Красивая и беспечная, она не занималась ничьими проблемами, кроме своих. «Как мотылёк… Болтает её по жизни, всё никак не успокоится, чай не девочка совсем», – ворчала бабуля, но беззлобно, понимая, что дочь уже не переделаешь. Алёна не любила родной городок, при любой возможности уезжала с кавалером или просто в поисках лучшей доли кочевала по подмосковным городам.
В Истре все были друг у друга на виду. Соседки только головами качали, глядя на Алёну, но открыто критиковать не решались, зная острый язык бабы Кати и то, как она бросалась на защиту непутёвой дочери, – впрочем, она точно так же защищала и внуков.
Если на Алёну ехидные соседки косились, осуждая и обсуждая её за спиной, то Нину и вовсе жалели, как сироту (при живой-то матери!), либо смотрели на неё как на чудачку «не от мира сего». Девочка, скрытная по натуре, старалась мышкой проскочить мимо досужих соседок, пытаясь не замечать косых взглядов.
Нина, в отличие от матери, любила свой город, чувствовала его тепло. Ей нравилось возвращаться домой из школьных поездок или летнего лагеря на Волге, куда её часто отправляли на месяц, а то и два.
Городок, расположенный на реке Истре, в сорока километрах к северо-западу от Москвы, в живописной местности южного склона Клинско-Дмитровской гряды, в отличие от столицы, привлекал своим спокойствием и размеренностью. Когда-то он был заштатным городком Воскресенском, после войны оказался полуразрушенным, а теперь славился одним из самых крупных в Подмосковье краеведческих музеев.
Бабуля по музеям, как она выражалась, не шаталась, а вот Нину и Никиту частенько отправляла «окультуриться». Никитка, как всякий мальчишка, пытался отлынивать, придумывая каждый раз причины, а Нина, наоборот, увлекалась историей родного края, любила бродить по территории храмов и музеев. «Умная ты, внучка, аж страшно, – частенько, качая головой, говорила баба Катя, то ли осуждая внучку, то ли радуясь за неё. – Что ты только со своим умом делать будешь? Вот если б чуть-чуть красоты добавить», – вздыхала она украдкой.
Нина научилась делать вид, что не слышит этих слов, понимая, что бабуля её любит и просто очень хочет внучке счастья. А счастье для неё было в замужестве, которое не сложилось ни у неё самой, ни у непутёвой Алёнки.
После девятого класса Нина поступила в Истринский педагогический колледж на отделение «Преподавание в начальных классах».
Выбор не был случайным. Когда-то Нина, ещё будучи школьницей, сделала замечание мальчику. Она ехала в автобусе, мальчишка, по виду младшеклассник, ловко обошёл старенькую бабушку и плюхнулся на единственное свободное место. А бабулька с палочкой осталась стоять. Мать мальчика вошла вслед за сыном. Нина не выдержала и сказала мальчишке, что нужно уступать пожилым людям и уж точно не стоило занимать место перед носом у старушки. На своё замечание тотчас же получила от матери мальчишки исчерпывающий по своему содержанию и злой для самой Нины ответ:
– Что, самая умная? Своих рожай и воспитывай. Закрой свой поганый рот и не лезь к моему ребёнку. Ишь, развыступалась.
Обычный ответ самой обычной невоспитанной женщины, но какой болью он отозвался в сердце Нины, которая всегда ощущала, что из-за её некрасивости люди относятся к ней предвзято! Она глубоко прятала переживания о своей внешности, а в такие моменты боль поднималась и доходила до самого горла, становилась плотным вязким комком, так что едва получалось дышать.
На следующей неделе в таком же городском автобусе Нина ехала на рынок. Людей набилось много, и Нина стояла у самой двери, выпуская пассажиров. Постепенно народу стало меньше. На предпоследней остановке вышла одна женщина, и ещё сбоку топтался мальчишка с рюкзаком лет двенадцати. Двери закрылись, автобус тронулся, и мальчик вдруг рванулся к двери, недовольно бурча что-то себе под нос. В это время на весь автобус раздался раздражённый голос:
– Ты почему не вышел, ирод?
– Передо мной никто не выходил, – стал оправдываться в ответ мальчишка.
– Ты что, отпихнуть не мог? Всему тебя учить надо, бестолочь! Толкнул бы и вышел, а теперь пешком пойдёшь, – кульминацией прозвучал визгливый комментарий «любящей» бабки.
Нина открыла было рот, чтобы вмешаться в диалог, но вовремя прикусила язык, вспомнив, чем может закончиться подобная инициатива. Спокойный голос стоящего рядом молодого мужчины ввёл бабку в ступор:
– Чему вы учите ребёнка? По жизни идти, распихивая окружающих? Оскорблять и обижать? Может быть, проще научить его вежливо спрашивать, если что-то нужно?
Пассажиры автобуса заулыбались, а недовольная бабка, не найдя, что ответить, сердито замолчала.
«Вот как нужно говорить, – подумала Нина и с благодарностью посмотрела на случайного попутчика. – Их просто не научили, детей этих, как вести себя, быть вежливыми, правильно общаться, уважать других людей. Они живут рядом с такими ужасными бабками, отсюда вся их невоспитанность. Вот я и буду их учить. У меня получится, я смогу!»
С детьми Нина, действительно, легко находила общий язык. На детской площадке возле дома, где она любила проводить время с книжкой, к ней тянулась детвора разного возраста, начиная от совсем маленьких неваляшек, которым она помогала скатываться с горки, до «солидных» четвероклашек, подсаживающихся к ней с просьбой помочь с уроками. Именно на детской площадке Нина нашла первую свою подработку. Женщина с тремя детьми, малышами-погодками и девочкой-второклассницей, симпатичной Маришкой, разрывалась между ними и никак не успевала проводить дочку в школу и встретить её. Она-то, присмотревшись, как к Нине тянутся дети, и предложила за небольшую плату отводить старшую дочку в школу, а после продлёнки забирать её. Позже, когда женщина родила четвёртого малыша, Нина стала помогать своей подопечной Маришке с уроками.
К сожалению!!! По просьбе правообладателя доступна только ознакомительная версия...