Все молча переглядывались, пока не обнаружили, что джентльмен, зашедший в комнату последним, держит в руках вещи Ромары, которые он подобрал на тротуаре. Кто-то открыл сумку и высыпал ее содержимое на стол. Там было три золотых соверена, немного мелочи, носовой платок, ключ и письмо. Один из гуляк взял его в руки и принялся рассматривать мутными от возлияний глазами.
— Что там написано? — раздались нетерпеливые возгласы.
— Письмо адресовано мисс… Ромаре Шелдон, — с трудом разобрал он.
— Значит, это и есть ее имя! — Удовлетворенно воскликнул один из приятелей. — С чего бы это она стала носить в своей сумке чужое письмо?
— Ромара — странное имя, никогда раньше я такого не слышан.
— Да какая разница! Джошуа, ты слышал? Джошуа! Невесту зовут , Ромара.
— Ро-ма-ра, — медленно по слогам повторил Джошуа.
— Да что ты пристал к нему, Джошуа все прекрасно соображает, — раздался очередной нетрезвый возглас. — Лучше помоги Тренту встать рядом с невестой.
Немного повозившись, приятели подняли Трента и поставили егод рядом с Ромарой.
Один глаз у нее совершенно затек — с такой силой сэр Харвей, ударил ее, другой был открыт, но едва ли он что-либо видел, так как взор его был неподвижно устремлен куда-то в пространство. Из носа текла кровь, губы были разбиты, а возле угла рта зияла глубокая кровоточащая рана, след от кольца сэра Харвея. Волосы в беспорядке свисали спутанными прядями. Зрелище было нелепым и жутким.
Понятно, что всем, кто окружил Ромару, она казалась сейчас воплощением мерзости и безобразия.
Медленно, неспешно, но на удивление точно и без ошибок, несмотря на прискорбное состояние невесты, Джошуа начал обряд бракосочетания…
Лорд Равенскар пошевелился и застонал. Камердинер, который наводил порядок в спальне, подошел к нему поближе.
— Вам принести что-нибудь, милорд?
— Да, болван! Кофе и лед мне на голову. Да пошевеливайся.
— Все готово, милорд.
Камердинер подошел к умывальному столику и вернулся с завернутым в полотно колотым льдом, который он аккуратно положил на лоб своего господина. Потом взял серебряный кофейник и налил большую чашку черного кофе.
— Давайте, милорд, я поддержу вам голову, — предложил он.
Лорд Равенскар снова застонал.
— Я сам справлюсь, — с трудом ответил он.
Он сел в кровати. Голова нестерпимо болела, хотя лед уже немного помог. Одним глотком он выпил кофе и снова улегся, поправив на голове сверток со льдом. Через некоторое время лорд Равенскар произнес:
— У меня такое ощущение, Хигнет, что я вчера немного перебрал.
— Я бы так не сказал, милорд. Никогда раньше не видел вас в таком состоянии.
— Это, должно быть, из-за бренди, — задумчиво проговорил лорд Равенскар. — Хорошее было бренди, даже отличное. Но я слишком много выпил.
— В самом деле, милорд, слишком много, — подтвердил Хигнет.
Лорд Равенскар умолк, и Хигнет принялся раскладывать на стуле одежду хозяина. Рядом он поставил» пару ботфортов. Они были начищены до умопомрачительного блеска, и Хигнет знал, что все щеголи с Сент-Джеймс страшно завидовали его господину.
В самом деле, многочисленные приятели лорда Равенскара не раз пытались выведать за весьма приличное вознаграждение секрет особой полировки, которую изобрел Хигнет. По напрасно, он был слишком предан своему хозяину и всегда гордился тем, что служит у такого благородного господина.
— Хигнет! — раздался голос лорда Равенскара.
— Да, милорд? — Камердинер подошел к кровати.
— Мне кажется, что вчера вечером что-то произошло.
— Верно, милорд.
— Что именно?
— А ваша светлость ничего не помнит?
— Если бы помнил, то, уж наверное, не спрашивал бы!
— Да, милорд.
В комнате воцарилось молчание. Потом лорд Равенскар произнес:
— Я готов услышать самое худшее.
— Вчера вы женились, милорд! На лице лорда не дрогнул ни один мускул.