– А вы, случайно, не знаете, как Вильямса звали? А то, тут только инициалы.
– Василий Робертович.
– Скажите, пожалуйста.
– Да, звучит неожиданно: Василий Вильямс. Но это отец у него американец. А будущий академик родился в Москве, где и прожил всю жизнь.
Василий Геннадьевич задумчиво выгнул свою бровь, словно, её линией хотел подчеркнуть превратность человеческой судьбы.
Но в настоящий момент он размышлял о другом. Ведь, фамилия тёзки-академика могла быть написана неправильно! «Вильямс» вполне мог оказаться «Уильямсом».
Кто-кто, а уж Василий Геннадьевич Склокин, почти две недели проживший в англоговорящей стране, на себе прочувствовал неоднозначность транскрипции.
Удача.
Если кто переживает относительно кота, спикировавшего с балкона четвёртого этажа дома номер двадцать три по улице Южной, то можете не волноваться.
Этот дурошлёп разминулся с бетонным водостоком, и отделался лишь царапинами на своей угольной морде. Правда, следующие две недели, при личном общении, «лётчик» норовил подмигнуть собеседнику левым глазом, но уже в мае, и царапины, и нервный тик прошли.
В нашем животном, а часто скотском мире, правильно подобранная кличка или известная фамилия играют роль охранной грамоты. В данном случае, так и случилось. Кота звали Лаки, что подразумевает «удачу».
Это происшествие недолго верховодило среди новостей двора дома, и сегодня было упомянуто лишь вскользь, в ходе неспешной беседе, прилагавшейся к ежевечерней прогулке, по этому самому двору.
Прогуливалась, известная в доме, троица: пёс Беня с инвалидом Василичем из семидесятой квартиры и безымянный чёрный кот, с белым пятном на груди.
Но Василич в разговор не лез. Он, вообще, по жизни был мужчиной немногословным. Да, и что это за беседа получилась бы? Ещё хуже, чем с англичанами, когда без водки или без переводчика.
У Василича, в его прошлой, доинвалидной жизни, имелся опыт непреодолимого языкового барьера. Это когда в чужой стране он решил купить лекарство от «геморроя», а заморский аптекарь всё удивлялся, почему с ним решили о каком-то «герое» побеседовать.
Кот был ничей, постоянного места жительства не имел, и о домашнем Лаки говорил с плохо скрываемой ревностью. Но не о падении из окна, что весной с любым котом может случиться, а о том, что такого дурака взяли жить в квартиру.
Беня возразил, что не всё так просто. В том смысле, что тому же Лаки, на его месте, многому пришлось обучаться, а чем-то даже жертвовать. А Бенедикт понимал в казённой службе. Ведь до поступления на должность домашнего животного в квартиру инвалида Василича, он получил широкое образование на живодёрне, что на окраине города.
– Например, язык надо знать.
– Зачем?
– Чтобы бы на кличку свою отзываться. Хозяева это любят.
– А если не отзовёшься?
– Не отвяжутся, будут орать, пока не охрипнут. Вот как тебя мой шеф называет?
Собака преданно посмотрела на Василича и завиляла хвостом.
– «Пись-пись»? – после некоторого раздумья, неуверенно спросил кот.
– Ты имеешь в виду «кись-кись»?
– А есть разница?
–«Кись-кись» так всех котов подзывают.
– А «пись-пись» не всех?
– Не забивай голову: «пись-пись» тебе не потребуется. Так вот, шеф называет тебя Аферистом.
Доселе безымянный кот помнил, что когда при встрече Василич высыпал перед ним пригоршню сухого корма, он всегда что-то приговаривал. Но что именно, кот, конечно, не понимал.
– Что это значит?
– Ну, как тебе сказать… Аферист это такое… энергичное, хитрое животное.
– Уважительно!
– А Василич, вообще, к тебе с симпатией относится, даже мне в пример ставит.
Нагловатый, упитанный или, как говорили бабушки на лавочке во дворе, «гладкий» Аферист походил скорее на домашнего кота, чем ничейного. А пугливый, тощий Беня, встретив на лестнице кого-нибудь из соседей, разворачивался и удирал. Широкое образование, полученное по принуждению, многих сделало неврастениками.
– Сложный язык.
– Русский.
– А другой есть?
– Есть. Василич, когда выпьет, говорит: «черти нерусские!». Вот, у этих чертей свой язык. Нерусский.
Следующая новость о жертве, необходимой при поступлении на должность кота домашнего, привела Афериста в состояния шока.
– Лаки ведь яйца отрезали.
– Пытали!? – от ужаса кот остановился и сел на землю. Потом задрал заднюю лапу, словно желая убедиться, что у него всё на месте, и стал нервно вылизываться.
– Да, нет . Сказали, наоборот, чтобы не мучился.
– А он что мучился? – никак не мог понять кот. И видимо пытаясь разобраться, спросил:– А себе они тоже отрезают?
– Отрывают. Тут Василич сказал, что какому-то Аркадию Борисовичу точно яйца оторвёт.
– Жуть какая-то!
–Но разговор о другом. Я тебе объясняю: любая карьера требует жертв.
– Да уж!
– И постоянного совершенствования.
– Например?
Пёс выдержал паузу, обязательную перед важной новостью, и выдохнул:
– Ты знаешь, что Лаки должен какать в коробку?
– Да, ладно!
– Лаки, конечно, бунтует!
– Отчаянный малый!
– Я тебе больше скажу: они тоже в коробку срут. – Беня показал глазами на Василича. – Только в другую. Унитаз называется.
– Зачем?!
– Такие нравы.
– Дурость какая! И котов мучают, и себе жизнь портят.
– Но главное в нашей службе, это, конечно, порода самих хозяев. Лаки в этом плане повезло. Мне тоже.
Беня ткнулся носом в ногу Василича.
Да уж. Если бы не Василич, который работал сторожем на складе, по соседству с живодёрней, и забрал тогда ещё безымянного Бенедикта к себе, сейчас бы приятели не беседовали.
А у Лаки, восхождение по служебной лестнице, или, лучше сказать, получение места (в комнате тёти Поли), как и многие удавшиеся карьеры, произошло не без посторонней помощи. Блатом это не назовёшь, но протекцию, грузчик из овощного магазина, будущему Лаки составил.
Менеджер по переноске квадратных и перекатыванию круглых грузов, был хмур, огромен и чуть пьян, по случаю предстоящего захода Солнца.
Он протянул тёте Поле свою ладонь, на которой уместилась маленькая картонка с развалившимся в ней Лаки, тогда ещё не с угольной, а серой мордочкой.
– Женщина, возьми котёнка.
Тётя Поля попыталась пройти мимо:
– Не нужен мне никакой котёнок!
Грузчик перегородил ей дорогу:
– Хороший котёнок!
Тут с мастером грузовых операций можно было поспорить: котёнок выглядел заморышем. Но дело не в этом. Просто жилищные условия тёти Поли были аховые, и что называется, котёнка там только и не хватало.
– Нет. – тётя Поля даже всплеснула руками. – Отстаньте от меня!
– Тогда, я его сейчас об стену жахну! У тебя на глазах!
Из картонки высунулась серая мордочка котёнка, словно желающая подтвердить свою незавидную участь:
– Тётенька! Ведь «стопудово» жахнет!
– Господи, ну откуда вы взялись на мою голову?!
Фраза была произнесена женщиной с надрывом, но после неё Лаки стало как-то спокойнее.
В комнате тёти Поли, Лаки удивился: какие, всё– таки, люди странные. Сами себя пугают таинственными квадратными метрами, а места свободного навалом! В том же шкафу, хочешь на полке с ботинками отдыхай, хочешь, среди шапок, наверху.
Кстати, совершенно случайно выяснилось, что Лаки никакой не сиамский кот, как все решили поначалу, а самый, что ни на есть, тайский.
А потом, когда кот обжился, и стало казаться, что жизнь удалась, судьба, вдруг, вынесла приговор: чумка.