Замечаю в середине пятого отделения, что дедушке захотелось чихнуть, и он чихнул, но партия первой скрипки продолжала звучать непрерывно. Потом дедушка повернулся к бабушке, она ему что-то сказала про холодный ветер, он опустил скрипку, застегнул пуговицу на пиджаке, а скрипичная струна все звучит и звучит, но уже не так волнительно, потому что я понял – концерт идет под фонограмму.
Я совершенно не обиделся и не разочаровался. Более того, я расчувствовался, потому как понимаю, что понуждает стариков давать концерты в местах скопления народа. Когда маэстро вновь включил аппаратуру и прижал подбородок к деке скрипки, я подошел к бабушке и отдал всю мелочь сдачи от глухонемого, те сотенные бумажки, что он мне вернул, и сверху положил в коробочку еще одну купюру – тысячную. Я не магнат, не покровитель музыкального искусства, не директор благотворительных проектов. Я просто откажусь от завтрака в кафе на набережной, и этого хватит, чтобы щедро оплатить умелую «игру» маэстро. В том, что когда-то он был отличным музыкантом, я не сомневался.
Куда бы мне теперь, что есть еще под южным солнцем, когда на море холодно и дует ветер? Вон супруга машет мне рукой от входа в одну из здешних лавок. Что там? Тряпки. Ясно, присмотрела платье, ей важно знать, какую из расцветок ткани я предпочитаю. Ту, что ей идет, а к лицу ей – все. Мне выбирать легко – бери вот это. Почему это? – она в сомнении. Отвечаю: тебе идет. И женщина уже у кассы, а через минуту я тащу пакет.
Всё мне надоело. Хочу домой – я домик у ручья уже считаю домом. Там на холме у «политеха» есть магазин, там купим макароны, сварим, нарежем колбасу. Объясняю супруге, что не хочу пробовать местную кухню, а желаю распробовать тутошнюю «продовольственную корзину»: что почем и каково на вкус. Ей эта идея пришлась не по вкусу, да и не хочется покидать красивые места у моря. До обеда, мол, еще много времени. Ну, куда тогда? Она показывает на лестницы, ведущие от набережной вверх. Вспоминаю карту города, где-то там наверху должны быть концертный зал, фонтаны, смотровая площадка гостиницы Hyatt.
Что делать, надо потерпеть. Плетусь в хвосте колонны, которая отправляется на восхождение к красотам мира. В колонне двое: я и моя «ляля». Кто из нас хвост? Тот, кто отстает, - голодный Буратино, измученный лимонадом. Но я не жалею, что дал согласие, не скандалил и не перечил супруге. На море в центре Сочи надо смотреть только с высоты. Оно прекрасно, а вместе с ним отсюда преображается весь город. Высотки, коттеджи, парки и проспекты – все как бы плывет на зеленых волнах. Поворачиваешь голову, а там морская гладь линейкой ровной от одной стороны света до другой. И лишь крохотные прогулочные катерки суетятся у выхода из порта. А дальше – ничего и никого. Спокойствие, только спокойствие огромного количества воды, которую не сможет раскачать тот ветерок, что напугал нас на причале. Шторма уже прошли, прохладный бриз не в счет, прекрасная вид, не правда ли, сударыня?
Что такое, к моей сударыне подплывает смазливый мальчик в узких брючках и пиджачке с цветными заплатками на коротких рукавчиках. Это кто такой? Что за хайят из дорогой гостиницы нарисовался?
А тот уже что-то лепечет супруге на ушко. Я лишь успеваю разобрать пару слов из каждой фразы: презентация, второй этаж, Франция, дистрибьютор … Ну-ка, подойду поближе, а то я слишком удалился в поисках лучшей точки для любования пейзажем.
Мальчик уже держал в своих пальчиках ручку моей супруги, когда я навис над ним, подобравшись к незнакомцу с тыла. Меня обдало запахом мужской раздевалки после того, как все спортсмены приняли душ, переоделись и брызнули друг в друга тем, что каждый взял с собой. Что они делают? Изучают ароматы пробников хитов парфюма сезона 2017. У паренька таких хитов – по шесть на каждую ноздрю.
Надо спасать супругу, мне уже понятно, что хочет юный коммивояжер. Если сказать ему одну хорошо знакомую мне волшебную фразу, он должен замолчать и удалиться. Когда мне звонят по телефону и приглашают на бесконечные презентации товаров и услуг, я отвечаю: «У нас всё есть, нам ничего не надо». Звонившие умолкают и отключают связь, не попрощавшись.
Но супруга меня опередила, она сказала: «Хочу сделать тебе подарок. Мне нравится вот этот аромат, понюхай». Что я мог сказать в ответ? Правильно, только одну фразу: «Этот аромат прекрасен!». И тысяча рублей досталась парню в узких брючках.
- У вас перспективный стиль общения с женщинами, молодой человек, - говорю ему на прощание.
- Я старался, - он сделал учтивый поклон в мою сторону и потащил свой дистрибьюторский пакет с коробочками в сторону Курортного проспекта. Его цветные заплатки на локтях исчезли в зарослях магнолий. Но аромат парфюма продолжал витать вокруг моего носа – это супруга махнула пареньку той рукой, которая была помечена крошечными порциями туалетной воды из Франции.
У меня нет привычки читать все буквы на упаковках и коробочках: для этого нужна мощная двояковыпуклая лупа в нагрудном кармане. Мой друг Валера Штраус носит с собой такую, но он ученый и крайне внимателен к окружающим наш мир деталям. А меня окружающая действительность учит другому социальному поведению: закрыть глаза и ничего не видеть. Собрался было положить подарок в котомку, но супруга начала вертеть коробочку в своих руках и читать всё, что на ней написано про глюконаты натрия и вкусовые добавки идентичные натуральным. Она всегда этим занимается в магазине, поэтому я предпочитаю покупать продукты в одиночестве: меньше знаешь, лучше ешь.
- Казань, - произносит она вслух.
- Что Казань?
- Буква «г», точка, Казань, вот посмотри, - протягивает мне коробочку той стороной, которую в упаковках можно называть задом.
Я читать про букву «г» не стал, а тут же вскрыл коробку и вытащил пузырек. Повернул его сопло от глаз подальше и мощно нажал три раза на колпачок. Что-то вылетело. Стоим с супругой и водим носами по воздуху, как кошка и собака, когда на кухне варят говяжий бульон.
Это был аромат той самой туалетной воды, что так понравилась супруге, но он был слабо уловим, поэтому мы его не сразу поймали. Пришлось сифонить вокруг головы долго и обильно, чтобы заметить разницу между простой водой и туалетной.
- Слегка развели, но не подменили, - успокоил я супругу, - теперь будем знать, как пахнет хит сезона – «г точка Казань».
Но успокаивать надо было не супругу, а меня, потому что в моем сознании опять начался беззвучный, но бурный монолог: «Разводилово – повсюду одно большое бесконечное разводилово. У меня не на плакате, как у моего тюменского друга Вовы, у меня на лбу написано - «лошара». Значит, мои три рубля можно и нужно у меня забрать.
Все туристы – лошары. Все туристические центры мира – разводилово, и город Сочи не исключение.
Помпеи – разводка мирового масштаба. В тысячу раз полезней прочитать книги о погибшем городе и посмотреть о нем научно-популярные фильмы, чем бежать по его откопанным улицам якобы для того, чтобы всё увидеть своими глазами. А что увидишь? Кучи изнывающих от жары экскурсантов, потоки людской лавы, текущей сюда со всего мира, шум, гам, беготня. Ты узнаешь среди этого столпотворения лишь кроху из того, что увидел бы и познал, отдаленно, в одиночестве, сосредоточившись за книгой или включив в своей комнате комп и нажав кнопку для просмотра великолепного документального фильма.
Ехать надо не в Италию смотреть, как археологи Помпеи откапывают, ехать надо на Донбасс смотреть, как политики народ закапывают.
Я был на Санторини, что я видел? Пейзаж красивый - белые гнезда человеческих жилищ с одинаковыми синими крышами на фоне моря. Да красивых пейзажей по всей планете – бесчисленное множество. Но парочка инвесторов устроила разводилово именно на острове Санторини. Там просто участки суши после землетрясения власти Греции раздавали за копейки. И туда плывут сейчас круизные корабли, летят частные самолеты звезд кино, пыхтят огромные паромы из всех крупных городов Греции.
Таких, как я, лошар – нас много на каждой морской мили. Мы – у каждого платана в Сочи. Платаны, кстати, настоящие, вековые. Платаны – не разводилово. И каштаны, и магнолии, что скоро зацветут.