Однаждычерез город, в котором жил Сиддхартха,прошли саманы--три
странникааскета,высохшие,угасшиелюди,нестарыеи немолодые,с
покрытыми пылью и кровью плечами, почти нагие, опаленные солнцем, окруженные
одиночеством,чуждыеи враждебныемиру,пришельцыи исхудалые шакалыв
царстве людей. Знойным дыханием безмолвнойстрасти веяло от них,-- дыханием
изнуряющего радения, беспощадного самоотрешения.
Вечером, когда миновал час созерцания, Сиддхартха сказал Говинде:
-- Другмой, завтра с рассветомСиддхартха уйдет к саманам: он станет
-- саманой.
Говиндапобледнел, когда услыхал эти слова, когдав не подвижном лице
другапрочитал решимость-- непреклонную, как пущеннаяизлука стрела. И
сразу,спервогоже взглядаГовинда понял:"Вот оно--началось!Уже
Сиддхартха вступает на свой путь, уже начинает свершатьсяегосудьба,а с
ней и моя". И он стал бледен, как сухая кожица банана.
-- О Сиддхартха!--воскликнул он,-- позволит ли твой отец?
Сиддхартха взглянул на него, какпробудившийсяотсна.Сбыстротой
стрелыонпрочел то,что происходилов душеГовинды, прочелего страх,
прочел его покорность.
--О Говинда,--сказал онтихо,-- не будемрасточать напрасно слов.
Завтра снаступлением дня я начинаю жизнь саманы.Не будем больше говорить
об этом.
И Сиддхартха вошел вгорницу, где на плетеной циновке сиделего отец.
Он стал за его спиной и стоял так до тех пор, пока отец не почувствовал, что
кто-то стоит позади него. И сказал брахман:
-- Ты ли это, Сиддхартха? Поведай же то, что ты пришел сказать.
И ответил Сиддхартха:
-- С твоего позволения,отец, я пришел сказать тебе,что сердце велит
мнезавтрапокинуть твой дом и уйти к аскетам. Стать саманой -- вотв чем
мое желание. Да не воспротивится этому отец мой!
Брахманмолчал-- молчал так долго, что звезды успели переместиться в
маленьком окошечке иизменитьсвоераспо ложение, пока вгорнице длилось
молчание.Безмолвноинеподвижно, со скрещенными руками,стоялсын,--
безмолвноинеподвижно сидел на циновкеотец. Звезды же передвигалисьпо
небесному своду. И сказал отец:
--Неподобает брахману говорить резкиеигневные слова.Ногнева
исполнено мое сердце. Да не услышу я эту просьбу из твоих уст вторично.
Медленноподнялсясместа брахман.Сиддхартха жепродолжал стоять,
безмолвный, со скрещенными руками.
-- Чего же ты ждешь? -- спросил отец.
-- Ты знаешь! -- ответил Сиддхартха.
В гневе покинулгорницу отец; в гневе он отыскал свое ложе и опустился
на него.
Пришелчас, а сон всееще не сомкнулего очей. Тогдабрахман встал,
прошелся по комнате и вышел из дому. Через маленькое окошечко заглянул онв
горницу и увидел,чтоСиддхартха стоитна томжеместе, скрестивруки,
непоколебимый.