В одном углу комнаты дядя Хьюберт — преподобный Хьюберт Либоди — пытался слушать по третьей программе радиопередачу о дософокловой концепции эдипова комплекса, а в другом — тетя Дора беседовала по телефону. Мистер Либоди, полагая, что пустые разговоры не должны заглушать высокоученые речи, уже два раза увеличивал громкость, и в резерве у него оставалось еще четверть оборота ручки. В тот момент он и предположить не мог, что то, что он считал обычной пустяковой женской болтовней, вскоре окажется весьма существенным.
Звонок был из Лондона, из Саут-Кенсингтона — миссис Клу искала поддержки у своей давней подруги миссис Либоди. Примерно в 22:16 она наконец добралась до сути дела:
— Скажи мне, Дора, только, пожалуйста, честно: в чем должна быть Кэти — в белом атласе или белой парче?
Миссис Либоди задумалась. Наверное, атлас, но ошибка могла стоить ей многолетней дружбы…
— Конечно, для очень молоденькой невесты… но Кэти не назовешь очень молоденькой невестой, так что, наверное…
— Да, она не очень молоденькая, — согласилась миссис Клу и стала ждать ответа.
Миссис Либоди проклинала назойливость подруги и приемник мужа, из-за которого она не могла сосредоточиться.
— Ну, — сказала она, — и то, и другое, конечно, очаровательно, но для Кэти, я думаю…
Здесь ее голос прервался.
Далеко в Саут-Кенсингтоне миссис Клу нетерпеливо встряхнула трубку и взглянула на часы. Затем она нажала на рычаг и набрала ноль.
— Я хочу подать жалобу, — сказала она. — У меня только что прервали очень важный разговор.
Телефонистка сказала, что попробует снова соединить ее, но через несколько минут выяснилось, что ничего не получается.
— Вы плохо работаете, — заявила миссис Клу, — я подам письменную жалобу. Я не заплачу ни за одну лишнюю минуту и не понимаю, почему я вообще должна что-то платить при таком обслуживании. Нас разъединили ровно в десять семнадцать.
Телефонистка вежливо извинилась и записала — 22:17, 26 сентября.
3. Мидвич не отвечает
С этого момента информация о событиях в Мидвиче становится не только объективной, но и — большей частью — эпизодической. Несомненно, первой заметила, что творится что-то неладное, телефонистка в Трейне, которая очень подробно сообщила об этом начальнице телефонной станции.
— Мидвич! О нет, только не Мидвич! — воскликнула та, беспомощно глядя на телефонистку. — Честное слово, иногда думаешь, зачем в таких местах, как Мидвич, вообще разрешают иметь телефоны. Не могу поверить, что там есть хоть кто-нибудь с чувством ответственности. А уж эта мисс Огл… Попробуй связаться с ней по другой линии.
— Я пробовала, она все равно не отвечает, — сказала телефонистка.
— Наверное, заснула. Это уже в третий раз за последний месяц. И как только таких мисс Огл на работе держат? Это же просто опасно. Продолжай вызывать, и когда соединишься, передай мне, я ей скажу пару слов…
Примерно в 22:25 на аэродроме в Колуотере раздался телефонный звонок. Трубку снял дежурный офицер.
— Мидвич? Нет, старик. Это не может быть никто из наших. Нет. У нас все в порядке и все на месте. Ты не думаешь, что это метеорит или что-нибудь вроде?
Некоторое время он слушал.
— Нет, это не от нас. Наш радар ничего не зарегистрировал. И это наверняка не один из наших самолетов. Никого из наших нет ни в том секторе, ни рядом… Попробуй связаться с Бейсинг-хиллом. Может быть, что-нибудь у них… Не за что, старик. Извини, ничем не могу помочь.
— Мидвич? — сказал диспетчер компании «Саут-Хандредс Омнибус». — Так позвони туда, ради Бога! Выясни, они там просто застряли, или что-нибудь случилось. Ты же на работе. Мог меня и не беспокоить в такое время… Ах, ты уже звонил… Что же ты сразу не сказал? В такой дыре, как Мидвич, этого можно ожидать.