Мама подошла к стойке и налила себе чашку кофе.
– Ты действительно хочешь учиться играть на пианино? – Она скептически прищурилась. – Будешь сидеть, заниматься часами и все такое?
– Ну да, – отозвался я. – Может быть.
Когда я вернулся домой из школы, рабочие уже были у нас. Я думал, придут этакие здоровенные дяди. Но они были не такими уж и крупными. Зато сильными.
Я поднялся на чердак, чтобы посмотреть, как они будут тащить пианино. Мама осталась в гостиной. Она передвигала коробки, чтобы освободить место.
Грузчики притащили с собой веревки и какую-то специальную штуку типа тележки, только без стенок. Сначала они наклонили пианино набок, а потом водрузили его на тележку.
Тащить тележку по узкой лестнице было не просто. Хотя они старательно придерживали пианино, оно все равно несколько раз стукнулось о стену.
В общем, когда рабочие наконец затащили пианино в гостиную, они оба были красные, точно вареные раки. Пот лил с них градом. Я все время был рядом с ними. Мне было интересно.
Мама уже убрала коробки и пошла на кухню. Но когда грузчики начали устанавливать пианино на место, она тоже пришла посмотреть.
Она встала в дверях, держа руки в задних карманах джинсов.
Рабочие сняли пианино с тележки. В ярком солнечном свете его черные отполированные стенки блестели, как зеркало.
Они начали опускать его на пол…
И тут мама как заорет…
5
– Кошка! Кошка! – Мама кричала так, что у меня заложило уши.
Вы уже поняли. Плюшка стояла как раз на том месте, куда рабочие собирались поставить пианино.
Пианино тяжело грохнуло о пол. В последний момент Плюшка успела из-под него выскочить.
«Жалко, – подумал я. – А то получилась бы настоящая плюшка. В конце концов, должна же когда-нибудь восторжествовать справедливость».
Рабочие засмущались ужасно. Они принялись извиняться. При этом они вытирали лоб и пытались отдышаться. Но мама их даже не слышала.
Она бросилась к Плюшке и подхватила ее на руки.
– Бедная ты моя киса!…
«Бедная киса» впилась когтями маме в рукав и выдрала несколько ниток из свитера. Мама уронила ее на пол. Плюшка возмущенно мяукнула и пулей вылетела из комнаты.
– Она еще не освоилась в новом доме, – сказала мама рабочим.
– Да нет, – вставил я. – Она всегда такая придурочная.
Рабочие ушли. Мама пошла к себе в комнату, чтобы закрепить нитки на изодранном свитере. Я остался в гостиной один. Вместе со своим пианино.
Я присел на табурет и принялся вертеться на нем туда-сюда.
Табурет был отполированным и гладким. И ужасно скользким.
Я уже представлял себе, как когда-нибудь повеселю родичей, когда они попросят меня сыграть что-нибудь для них. Я сяду за пианино, якобы мне самому не терпится им похвастать своими достижениями. И начну играть. Вот только этот идиотский табурет… он такой скользкий. Я постоянно с него сползаю. И падаю на пол.
Я немножечко потренировался в сползаниях и падениях. Мне было весело.
Падать откуда-нибудь – это, можно сказать, мое хобби. И это не так легко, как кажется.
Падать тоже надо уметь.
А мастерство достигается путем долгих тренировок.
Наконец мне надоело плюхаться на пол. Теперь я просто сидел на табурете и смотрел на клавиши. Потом я попытался подобрать одну простенькую песенку. Я тыкал в клавиши наугад, пока не находил нужной ноты.
Я думал о том, что это будет действительно классно – научиться играть.
Я считал, что это будет ужасно прикольно. Но я ошибался. Сильно ошибался.
***
Прошла неделя. После обеда в субботу я направился в гостиную и встал у окна. День выдался серым и пасмурным. Я был уверен, что ближе к вечеру пойдет снег.
Я увидел, как к нашему дому подходит мой учитель музыки. Он пришел точно в назначенное время. Ровно в два.