Интересно, что он сейчас делает? Слава несколько раз порывается позвонить, но ему стыдно, гадко и неприятно было бы смотреть на друга. Он высиживает, как последний трус, боясь, что Олег заявится. Через два дня он успокаивается, вулкан внутри затихает, и появляется здравый смысл. Но абонент не отвечает. Это настораживает Славу, хотя в первый момент он бесится, бросает телефон и решает больше не звонить. А потом он набирает Катю, которая странно тусклым голосом предлагает встретиться. Дома у Олега.
Слава срывается с места, умывает пьяную рожу и мчится, словно от этого зависит его жизнь. Ему кажется, что сердце выпрыгнет из груди, когда он подходит к знакомой квартире. Страшно нервничая, боясь предстоящей встречи, он звонит в дверь. Катя открывает мгновенно. У нее посеревшее от жизни лицо, дорожки от слез на щеках, и сердце Славы пропускает удар.
- Что… - он хрипит, откашливается и резко подается вперед. – Что? Где Олег? Где он? – Катя молчит, хотя он хватает и больно сжимает ее руку. Русый рвется мимо нее внутрь, в голове бьется мысль, что случилось что-то непоправимое – САМОЕ ХУДШЕЕ – и в этом виноват он. Однако сделав пару шагов, он испуганно замирает. Это не квартира Олега. Эта пустая комната не может быть его. Здесь нет ничего, это словно приют бомжа или еще кого похуже – грязный матрас, стул, лежащие на полу вещи, кровь на простыне. КРОВЬ. ШПРИЦЫ. ОПЕЧАТАНО. На комнате висит лента, которую только теперь замечает Слава. Опечатано. Он бросается обратно к стоящей привидением Кате, трясет ее, пытается выбить хоть слово, судорожно набирает номер Олега. Ни гудка. Шприцы, взгляд на них замирает и останавливается, Слава стоит, замерев на месте и держа у уха молчащий телефон.
- Пойдем, Слав, ты увидел, - Катя слабо трогает его за плечо. – Наркоман он. Видимо, не говорил тебе, но давно на мет перешел… - Слава с ужасом поворачивается к ней. Какой мет? Метамфетамин? Олежа и наркотики?
- Где он?.. – задает он вопрос и боится услышать ответ. – Где, Катя? Ну же!
- В наркодиспансере, - коротко бросает она. – Попытка самоубийства. Из-за тебя.
Она правильно выбирает короткие острые фразы, которые бьют-бьют-бьют по Славе. Из-за него. Значит, он говорил…
- Почему? - глухо задает самый тупой вопрос в мире. – Почему из-за меня?
- Да потому что любит тебя! Урод ты! Ненавижу! Он любит тебя пять лет, а меня не любил! – Катю прорывает, она бросается со своими маленькими кулачками на парня, который даже не защищается, лишь прикрывается руками. – Ненавижу! Скотина! Лучше бы ты сдох! Ублюдок! Как можно было довести его до самоубийства!
Слава не понимает и сам. Он не может осознать, что лучший друг любит его. Значит, он говорил «люблю». Он шептал ему «люблю», пока трахал его. Он не… А он сказал ему, что это ошибка. Он сказал другу, который любил его пять лет, что их секс ошибка. В лицо, прямо, с этим малодушным «прости» в конце. И трусливо сбежал. Славе невозможно стыдно и гадко. Он почти возненавидел себя за какие-то несколько секунд. Подумать только, каким ублюдком можно быть, если не знаешь о чувствах другого человека.
- Катя, успокойся, прекрати, - почти жалобно просит Слава. – Я не знал, богом клянусь, я не знал, что он употребляет! Не знал, что любит!
- Тебя это не оправдывает! – кричит Катя, и Слава мысленно соглашается с ней. Не оправдывает.
- Адрес, скажи мне адрес, - прерывает поток оскорблений парень, стоя в дверях. Катя называет местный наркодиспансер, Слава знает, где он, выходит из квартиры, которая стала такой страшной. Внутри что-то замерзло, парню неприятно находиться здесь. Голова разрывается от мыслей об Олеге, о наркомании, о нем-идиоте, который ничего не понял, не остановил, не помог, просто бросил и ушел. Слава останавливается у подъезда на улице, достает сигареты и закуривает. Это помогает ему немного успокоиться, но тугой узел в животе не расслабляется. Разум говорит бежать, просить прощения еще непонятно за что, но стоять на коленях и вымаливать у друга прощение, но Слава медлит. Он разворачивается и медленно бредет домой, решая, что еще не готов. Трус. Трус. ТРУС.
*
- Почему вы решились на самоубийство?
- Так вышло, - Олег смотрит недоверчиво, сосуды чешутся, и он постоянно расчесывает их, не смотря на психиатра.
- Давайте разберемся. Любой человек просто так не сводит счеты с жизнью. Возможно, у вас были проблемы? Что-нибудь случилось?
- Да уж, конечно, случилось, - угрюмо отвечает Олег. Ему нестерпимо хочется выйти отсюда, вообще из этого ужасного места и кольнуться. А потом сдохнуть. Случилось ли у него чего? Конечно. Самую малость. В Олеге просыпается такая злость, что он пытается встать и уйти.
- Сидите, молодой человек, - врач, мужчина в возрасте, пригвождает его к месту взглядом. – И расскажите мне о вашей несчастной любви. Как ее звали?
- Его звали Слава…
*
Слава стоит перед дверью, не решаясь зайти. В руке пакет с какими-то ненужными апельсинами, словно он навещает бабушку в больнице. От этого не менее погано, как и от того, что прошла неделя после посещения квартиры Олега. Парень делает глубокий вдох и заходит, тут же задыхаясь от запаха. Пахнет отвратительно, кругом грязь и антисанитария, торчки следят за ним, за каждым его движением. Слава проходит по палате – люди, исхудалые, с желтыми лицами и бинтами на руках, в наколках, кто-то пристегнут к кровати, кто-то бесцельно бродит по палате, в дальнем углу плачет, завывает человек. Слава зажимает нос и идет дальше, весь такой чистый и неподходящий обстановке. У людей бешеные глаза, воспаленные. Страшное место, решает русый. Он ищет глазами друга и с потрясением узнает его в тощем, обросшем щетиной и грязью парне.
- Олег? – тихо зовет он, хотя ноги так и просят развернуться и уйти. Олег вздрагивает, смотрит сквозь русого и не отвечает, словно не узнает. – Олеж… - Олега прошибает, он смотрит более осмысленно, верит.
- Слава? Ты, что ли? Чего это? – издевательский, хриплый голос отталкивает Славу. – Друга навещаешь? Ха.
Вина пронзает Славу, он подходит ближе, обнимает исхудавшего друга, но тот отталкивает его.
- Пошел вон, - бросает Олег, и тут Слава замечает отвратительные незаживающие раны на сгибе локтя, которые периодически чешет Олег, и стеклянные глаза друга. И его постоянно облизываемые губы, серое лицо, запавшие щеки. – Уходи, я сказал! Пошел прочь!
- Олежа, прости меня, я был неправ, но и ты сам!.. – Слава малодушно оправдывается, но потом спохватывается и затыкается – в глазах Олега слишком много боли. Она почти осязаемо его окутывает – маленького, сломавшегося человечка. – Олеж… - но Олег отходит от окна и идет к своей койке. Он идет, пошатываясь, перешагивая будто с трудом с ноги на ногу, а Слава с ужасом следит, сжимая до онемения пальцев пакет.
- Что тебе нужно? – глухо спрашивает Олег, садясь и глядя в одну точку. В душе он не понимает, рад или нет приходу Славы. Его присутствие, его слова, его действия – все ранит блондина. Лучше б он не приходил.
- Я не мог же бросить тебя в беде, - слабо улыбается Слава, присаживаясь сбоку. Наркоманы кругом следят за ним, он слишком выделяется. – Ты же мой друг, - он поворачивается к Олегу и отшатывается. Тот молча роняет слезы себе на раскрытые ладони, лежащие на коленях. Это зрелище замораживает Славу, потому что он никогда не видел слез друга и не знает, как поступить.
Олег шмыгает носом, поворачивается к оцепеневшему Славе.
- Тебе нравится делать мне еще больнее? Друг, ха-ха, - он ненормально смеется в лицо русому. – Я люблю тебя, понимаешь? Ты понимаешь это, урод ты конченый? А теперь пошел вон, если ничего хорошего сказать не можешь, - Олег утирает мокрые глаза одной рукой и ложится на кровать, свесив ноги. Слава несколько секунд молчит, но потом не сдается.
- Но ты же мне как брат, я не могу уйти. Может тебе что-то нужно? – осторожно спрашивает он. Ему кажется, что он немного боится такого вот Олега. Непредсказуемого, страшно исхудавшего, с запавшими глазами.