«Если бы не он, мне не пришлось бы покидать сегодня отчий дом», – промелькнула мысль, но вслух я сказать подобное не осмелилась. Слишком много лишних ушей было рядом…
– Хорошо, папа. Вот увидишь, я не подведу, – пообещала я, когда он замолчал.
– Очень надеюсь на это, дочка, – одним резким движением отец притянул меня к себе, хотя он редко позволял себе проявлять эмоции на виду у всех.
Следующим ко мне подошел Эдгард. Синяя форма была ему к лицу, придавала некий ореол загадочности. Брат пользовался популярностью среди женщин. Но несмотря на этот факт и свой возраст, а совсем недавно ему исполнилось двадцать семь, он, как и Джеральд, жениться не торопился.
– Держись, кнопка! – Эдгард дотронулся указательным пальцем до кончика моего носа и подмигнул.
– Держись, – хмыкнула я. – Легко сказать.
– Не ворчи и не забывай, о чем мы с тобой говорили.
Брат крепко сжал меня в объятиях, и уже в следующее мгновение разжал их, чтобы позволить попрощаться со мной Джеральду, который очередной раз за день завладел моей рукой и только затем поцеловал в щеку, пообещав, что мы скоро увидимся.
Дядюшка, как истинный судья, наказал не забывать о приговоре и уже шепотом добавил, чтобы не придавала значения случившемуся. Казалось, его позабавила царившая после пожара суматоха.
Мама старалась улыбаться, но в уголках глаз постоянно собирались слезы, которые одна за другой стекали по щекам. Мередит также не осталась в стороне. Она обхватила меня за талию своими худыми ручками и прижалась головой к животу. Я легонько потрепала ее по светлой макушке, глубоко вздохнула, стараясь подавить обуревавшие меня эмоции, и направилась к покрытому черным лаком экипажу, запряженному парой гнедых лошадей. Отец не поскупился и велел подготовить лучшую карету, которая у нас только имелась.
Я помахала родным на прощание из окошка и откинулась на шелковые подушки. Вскоре экипаж выехал за ворота поместья, по обеим сторонам которых стояли каменные статуи магов с огненными шарами в руках. Они словно оберегали род Хантов от ненастий. Вот только две недели назад им, похоже, кто-то накинул повязки на глаза. А может, с заходом солнца они впадают в глубокий сон?
Намереваясь расположиться поудобнее, потянулась к туфельке и… замерла, поскольку уловила боковым зрением радужное мерцание в противоположном углу кареты. Помимо меня здесь определенно кто-то был. В душу закрался холод.
«Что делать? Чем отбиваться от безбилетника, если он решит напасть на меня? Зачем сюда пробрался?» – вопросы рождались в голове с немыслимой скоростью.
Не желая мучиться неизвестностью, применила заклинание по снятию эффекта невидимости с загадочной персоны. Вслед за яркой фиолетовой вспышкой начали проявляться контуры хрупкой девичьей фигуры. Едва показалась копна каштановых волос с характерным рыжеватым оттенком, я перевела дыхание.
– Хвост саламандры! Ты что творишь?! До сердечного приступа чуть меня не довела! – недовольно воскликнула я и демонстративно приложила руку к сердцу, изображая недомогание, а затем вновь села ровно. – Так что ты тут делаешь?
Селеста широко улыбалась, обнажая ровные и белоснежные зубы. Она была довольна своей выходкой. Глядя на миловидное лицо подруги, я ощущала, как сердце вновь наполняется тяжестью. До сегодняшнего утра предстоящая разлука казалась чем-то нереальным. Теперь же я не представляла, как переживу ее, ведь мы редко расставались более чем на неделю.
– Не могла не проститься с тобой.
– Вчерашний вечер не в счет? – усмехнулась я и внезапно поняла: в словах подруги имелся подтекст. Приглядевшись к ней, заметила, что за наигранной веселостью скрывалась печаль. – Что не так, Селеста?
– Отец отправляет меня к тетушке, – отозвалась она, немного помедлив.
– Той самой? – с ужасом воскликнула я и подалась вперед.
Однажды мне довелось ощутить на себе суровый нрав ее родственницы. Постоянный контроль сводил с ума. Душа и тело в ее присутствии рвались на свободу, о которой можно было лишь мечтать. Лучшего наказания и придумать нельзя!
– Да, той самой. Отец считает, что влияние тетушки Рейчел пойдет мне на пользу. Поэтому, скорее всего, я не смогу навестить тебя ни через месяц, ни через два. Меган, по правде говоря, я не знаю, когда мы снова увидимся, – выпалила она на выдохе.
– И когда ты об этом узнала?
– Вчера утром, – призналась она, поджав и без того тонкие губы.
– Но почему ничего не сказала? – удивленно посмотрела я на подругу, теребившую подол бирюзового платья, подчеркивающего красоту ее зеленых глаз.
– Не хотела портить вечер. Согласись, мы замечательно посидели.
Не замечательно, а просто превосходно и незабываемо! Мы пили горячий шоколад, ели любимые пирожные и вспоминали забавные истории из той, ничем не обремененной жизни. А вспомнить нам было что!
– Меган, умоляю, прости меня и… спасибо! Если бы не ты, боюсь представить, что стало бы с нашей семьей, – она не единожды пыталась завести со мной разговор о том вечере, но каждый раз я останавливала ее на полуфразе. – Мне следовало увести тебя оттуда, а не толкать на преступление.
– Тебе не за что просить у меня прощения. Ты поступила бы точно так же на моем месте. Да и никто меня не заставлял проникать в ту комнату. И выбрось из головы эти дурацкие мысли! – я нахмурилась, делая вид, что начинаю злиться. Хотя злиться я на нее не умела.
За окном тем временем промелькнула ратушная площадь. Как правило, именно на этом месте мы и расставались.
– Я люблю тебя, Меган. Ближе и роднее человека у меня не было и вряд ли появится, – с этими словами она постучала в стенку, и экипаж остановился. – Пиши, не забывай! До встречи, сестренка!
Мы крепко обнялись на прощание, после чего подруга открыла дверцу, подобрала юбки и с помощью ошеломленного кучера, подавшего ей руку, покинула карету, которая вскоре снова тронулась с места. А мы с Селестой еще долго махали друг другу.
Воспоминания о дне, перевернувшем наши жизни с ног на голову, непроизвольно всплыли в сознании. На дворе стояла середина августа. На город мягкой пепельной дымкой опускались вечерние сумерки. Легкий ветерок приятно обдувал лицо. На смену полуденному зною наконец-то пришла долгожданная прохлада. Казалось, ничего не предвещало беды.
Мы прогуливались с Селестой по тихой, ничем непримечательной улочке, перемывали косточки знакомым, как вдруг в десяти метрах от нас остановилась карета без опознавательных знаков и из нее вышел мужчина. Я не обратила бы на него внимания, если бы не подруга.
– Слушай, а это не твой женишок под мороком? – свой вопрос она сопроводила легким толчком в бок.
– Джеральд? – уточнила я, словно у меня имелся еще один жених. – Да ну! Что ему здесь делать в такой час? К тому же он прислал в обед карточку, что приболел и не сможет уделить мне время этим вечером.
Однако Селеста посеяла в душу зерно сомнения, и оно стремительно прорастало. Чем больше я смотрела на мужчину в черном костюме, тем больше убеждалась в правоте ее слов. Мучиться подозрениями не стала, а прибегла к магии, заключенной в помолвочном кольце. Стоило прочитать заклинание по поиску его владельца, как красные нити устремились к загадочному незнакомцу.
– Вот гаденыш! – сорвалось у меня с губ. Внутри заклокотала ярость. – И чем же он болен? Воспалением хитрости? Никогда не думала, что он опустится до обмана. О каких доверительных отношениях между нами теперь может идти речь? И к чему столько таинственности? Может, все не так плохо? А вдруг у него какое-нибудь секретное задание или поручение самого императора?
Джеральд отпустил карету и, воровато оглядываясь, устремился на другую сторону улицы.
– Хочешь проследить за ним? – указала Селеста на него кивком.
– Не мешало бы. Хочу понять, что он задумал и посмотреть ему в глаза, когда мы настигнем его, – я не сводила глаз с Морриса-младшего, который к тому времени завернул за угол в конце переулка.
Мы держались от него на приличном расстоянии, чтобы не выдать себя. Однако меня так и подмывало ускориться.