Вознесенская Дарья
Мой чужой король
Пролог
Я проснулась внезапно, от понимания, что что-то не так. Не привычно.
Я чувствовала то, что не должна — странную, тянущую боль, жар, тяжесть, неудобство, какую-то липкость, жжение на руках и ногах. Складки и ворсинки, давящие на кожу в тех местах, в которых она особенно тонкая и нежная. Как-будто между шкурой и телом нет ночной сорочки…
Нет. Сорочки.
Понимание пришло вместе с воспоминаниями. Сердце трепыхнулось в ужасе, челюсть на мгновение сжалась, но я тут же расслабилась и заставила себя дышать ровно и размеренно, как будто продолжаю спать. А сама обратилась в слух и принюхалась, пытаясь осознать…
О Боги…
Я не одна. И я точно знаю, кто лежит рядом со мной, сдавливает руками, которые привыкли убивать, и обдает мою щеку горячим, чуть пряным дыханием.
Нет. Это не возможно. Но… Даже с закрытыми глазами я понимала — он жив. И не просто жив, а еще и здоров. Не задыхается, как ему было приказано, когда я шептала слова заклятия. Вон, как бьерн заворочался и подмял под себя еще сильнее, утыкаясь носом в шею.
Подавила всхлип. Получается… проклятие не сработало. И месяц подготовки, отданная девственность и пробужденная сила, которую я вложила в то, чтобы уничтожить Короля-Ворона, того, кто не знал пощады и не спрашивал разрешения, того, кто своим клинком изрубил уже весь Север, того, кого ненавидели… всё впустую.
И жить мне оставалось считанные минуты.
Я знала, что он увидит, проснувшись.
Спутанные волосы, с которых, наверняка, уже начала слезать черная краска. Скальный мох был не слишком надежным, но почти единственным средством закрасить мою столь приметную рыжину. Клеймо чернокнижницы, полученное мной при рождении, но проявленное только этой ночью…
Уже достаточно, чтобы отправить меня на плаху. Хотя… говорят, что Черный король убивает ударом ледяного кинжала прямо в сердце, а потом разбивает замороженную плоть и берет оттуда кусочек для своей короны. Интересно, найдется ли в ней место для моего
Чужой король, оставшийся жив, несмотря на все мои старания, снова заворочался, его дыхание сбилось, а потом он вдруг приподнял голову и куснул меня за подбородок. Возможно, так животные пробуждают своих самок, но мне не удалось подавить дрожь отвращения.
Впрочем, можно ведь решить, что я вздрогнула, просыпаясь…
Хотя, какая разница?
Я открыла глаза, не желая более прятаться от судьбы за смеженными веками. И уставилась в две черные пропасти. В рассеянном утреннем свете черты лица мужчины казались мягкими, а выражение его глаз даже ласковым, но я не обольщалась.
— Изумруды, — сказал он хриплым со сна голосом, вглядываясь в меня, — В темноте я не разглядел твои глаза…
На какое-то глупое мгновение я представила, что все могло бы быть по другому.
Нет, не то, что он меня простит или отпустит. А то, что это мог бы быть мой муж, которого я уважаю, который проснулся со мной в одной кровати после первой брачной ночи и теперь восхищается цветом моих глаз.
Счастье, что он не может догадаться, какие образы родились в моем воображении. Это было бы так глупо… потому что в следующее мгновение я уже «лечу» с грубо срубленной походной кровати на земляной пол. Голая, с потеками крови на бедрах, с длинными волосами непонятного цвета, исцарапанная и покрытая синяками его страсти — он не сдерживал себя ночью, а я запретила себе чувствовать боль.
Ворон не стал бы самопровозглашенным королем Севера, если бы не оценивал все очень быстро.
Король, которого не возможно отравить, потому что неведомый талисман, созданный колдунами прошлого, предупреждает его о малейшей опасности.
Которого не возможно убить кинжалом, поскольку он успевает проснуться до того, как острое лезвие перережет ему горло. Которые не доступен в бою, потому что его заговоренные доспехи и шлем гнут мечи, а ловкость отвергает стрелы.
Король, чтобы проклясть которого, надо подобраться очень близко… и, как мне теперь известно, это не дает никаких гарантий.
Я встала и распрямилась, не стесняясь своей наготы.
Смертники не стесняются.
Дала рассмотреть себя полностью, а чтобы было лучше видно клеймо на груди, откинула волосы назад, презрительно усмехаясь.
В его черных глазах теперь не пропасть.
…Лед.
— Дочь Асвальдсона. Хорошая попытка… но ты проиграла,
Он не спрашивал — утверждал.
Вряд ли в его каминной зале — если таковая вообще была в Черном замке, которого никто не видел — висел мой портре. Или он интересовался мной. Но сопоставить несколько всем известных фактов он мог. Мало кто из детей его врагов мог похвастаться рыжиной и матерью-чернокнижницей, передавшей своему ребенку некоторые особенности.
Или не передавшей, судя по всему…
Ворон препарировал меня своим взглядом, от которого все внутри заледенело. Если бы я верила в детские страшилки, то решила бы, что он способен остановить мою кровь, лежа на кровати в нескольких фатах.
Сглотнула. И почувствовала, будто меня захватили металлической цепью и рванули на себя, чтобы и мысли не возникло сбежать или сделать шаг в сторону…
А это он всего лишь подался вперед, подходя и нависая надо мной.
Теперь можно было рассмотреть искринки льда в его черной радужке.
Я молчала. И контролировала свое дыхание, стараясь не показать, как я боюсь. В конце концов, я знала, на что шла.
Он тоже молчал… и вдруг резко подошел к креслу и бросил в меня простое платье, которое стянул этой ночью.
— Оденься.
Что ж… хотя бы мой труп не будет голым.
Ворон одеться даже не пытался. Продолжал смотреть на меня с непроницаемым выражением лица, размышляя.
Я натянула измятый и несвежий наряд и встала еще прямее. Не знаю, чего он ждал — того, что я встану на колени и буду умолять его о пощаде, что разрыдаюсь или применю какие-то женские штучки…
Я — дочь короля. И не буду унижаться. Тем более, что я знала, что будет, если я не справлюсь — и что будет, если справлюсь. Практически один результат с крохотной вероятностью выжить.
Что ж, раз не умер он… значит, умру я.
Чужой король хлопнул несколько раз в ладоши, и в шатер шагнуло двое стражников.
— В клетку, — сказал Ворон холодно.
Стражники беспрекословно встали по обеим сторонам от меня и дали знак, чтобы я выходила.
— А почему не сразу на плаху? — скривилась. Не видела смысла отстрачивать свой конец.
Но король вдруг усмехнулся, жестко, беспощадно и сказал то, от чего я заледенела больше, чем от всякого колдовства.
— Ну как же я могу убить свою невесту?
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ПУТЬ НА СЕВЕР.
ГЛАВА 1
За лунный месяц до событий пролога
Свист рассекаемого воздуха, и лезвие входит в дерево по рукоятку.
От повторного броска меня отвлекает тихий голос Дага, моего обережника.
— Отец зовет вас.
— Сейчас?
— Да.
Странно.
С отцом мы разговаривали во время завтрака, на котором присутствовали — кроме меня — только сводные братья. И вряд ли он стал бы удерживать какие секреты.
Но кивнула, подошла к морщинистому стволу и дернула ручку на себя, а потом внимательно осмотрела лезвие и вытерла его мягкой тряпицей.
Король Бранд Асвальдсон Яростный считал меч и топор неподходящим оружием для девиц, потому мне было позволено освоить лишь стрельбу из лука и бой на ножах — но то и другое мастерство я постаралась довести до совершенства.
Мы поспешили по узкой тропинке к крепостной стене и зашли в боковую дверцу, спрятанную за каменным выступом.
С некоторым сожалением я оглянулась на багряный лес в клочьях тумана, который не рассеивало даже яркое солнце. Не позови меня Дага, проторчала бы там до ночи — предпочитала общество деревьев людям — а потом быстро пересекла внутренний двор, крытую галерею и по винтовой лестнице поднялась на внутреннюю стену, через которую можно было попасть в западное крыло. Отец, если не выезжал на охоту или за очередной победой, проводил время, как правило, именно там, в малом зале — вместе со старшими сыновьями, воинами, вином и смазливыми служанками.