В таком приподнятом настроении Мори пребывал всю дорогу домой, пока Генри, их робот-компаньон, развлекал их веселыми историями про завод, на котором его собирали и воспитывали. Шерри редко пользовалась услугами Генри, хотя этого робота трудно было не любить. Шутки и смешные рассказы, когда вам нужно развлечься, участие, когда вы не в духе, неиссякаемый запас новостей и информации о любом предмете – все это был Генри. В тот день Шерри даже попросила Генри составить им компанию во время обеда и смеялась над его остротами не меньше Мори.
Но потом, в оранжерее, когда Генри тактично оставил их одних, ее веселье иссякло. Мори ничего не заметил; он спокойно смотрел три-ди, выбирал послеобеденный ликер и проглядывал вечерние газеты.
Шерри вдруг закашлялась, и Мори оторвался от своих занятий.
– Дорогой, – сказала она, – я сегодня чувствую себя совсем разбитой. Может, нам… я хочу сказать, что… может, мы сегодня останемся дома?..
Мори посмотрел на нее с легким беспокойством. Шерри полулежала в кресле, глаза были полузакрыты.
– Что-нибудь серьезное, дорогая?
– Нет, милый. Просто не хочется никуда сегодня идти. Настроение не то.
Мори сел в кресло и машинально зажег сигарету.
– Вижу, – сказал он. По три-ди показывали комедию, и некоторое время Мори пытался ее смотреть.
– Мы собирались сегодня вечером в клуб, – напомнил он.
Шерри переменила позу; ей явно было не по себе.
– Я помню, – сказала она.
– И еще у нас билеты в оперу. Я не хочу придираться, дорогая, но мы просто обязаны их использовать.
– Мы можем все отлично увидеть по три-ди, – ответила Шерри тихим голосом.
– Ничего не поделаешь, любимая… Я не хотел тебе говорить, но Уэйнрайт вчера – в офисе – кое-что мне сказал… Он сказал, что накануне вечером был в цирке и рассчитывал встретить там меня. Но нас там не было, и, если мы не пойдем сегодня в оперу, один Бог знает, как я буду оправдываться перед ним на следующей неделе.
Он подождал ответа, но Шерри молчала. Мори продолжил тем же взвешенным тоном:
– Так что, если б ты взяла себя в руки и все-таки решила пойти сегодня…
Он вдруг замолчал с открытым ртом: Шерри плакала, тихо и безутешно.
– Дорогая… – проговорил он невнятно. Он порывисто потянулся к ней, но она отстранилась, и ему оставалось только беспомощно стоять рядом и смотреть, как она плачет.
– В чем дело, дорогая? – не выдержал, наконец, Мори.
Но Шерри только затрясла головой.
Мори покачался на каблуках. Это был не первый раз, когда он видел слезы Шерри. В прошлом осталась мучительная сцена, когда они чуть было не расстались, решив, что слишком многое их разделяет; это произошло еще до того, как они поняли, что должны принадлежать друг другу несмотря ни на что… Но на этот раз ее слезы заставили его почувствовать себя виноватым.
И он чувствовал себя виноватым. Он стоял и молча глядел на нее, не зная, что предпринять.
Потом он повернулся и побрел к бару. Проигнорировав целую батарею бутылок с ликерами, налил в два стакана неразбавленного виски, вернулся к Шерри, сел напротив и сделал большой глоток.
– И все-таки, что случилось? – спросил он теперь уже совершенно спокойным тоном.
Нет ответа.
– Ну же? В чем дело?
Шерри взглянула на него и вытерла глаза. Почти беззвучно она прошептала:
– Прости…
– Что «прости»? Ведь мы же любим друг друга. Давай поговорим спокойно.
Шерри схватила стакан и, подержав, поставила обратно, даже не пригубив.
– Зачем, Мори?
– Пожалуйста. Давай попытаемся.
Она пожала плечами. Мори безжалостно продолжал:
– Ты несчастна, верно? И это потому, что… все это, – он обвел рукой роскошно обставленную оранжерею, ворсистый ковер, множество механизмов и приспособлений, создающих комфорт, которые только и ждали, чтобы к ним прикоснулись. Подразумевалось еще двадцать шесть комнат, пять машин, девять роботов.