Сама виновата, надо было сказать Линдену, чтобы не покупал так много. И наверняка содрали втридорога, я-то беру обычно на скидках, с истекающим сроком годности.
Я не успела добежать до тайника. Линден нагнал меня в пару шагов и схватил, заставляя остановиться. Кровь невольно прилила к лицу, когда я почувствовала спиной горячее мужское тело, обвившиеся вокруг моей груди крепкие руки.
Невольно сглотнула, обзывая себя извращенкой. Это же Линден. Я просто не привыкла к тому, что он теперь взрослый, вот и реагирую, как на незнакомца.
— Не смей вообще говорить об том, чтобы давать мне деньги.
Его голос звучал непривычно сурово. Не зло или обиженно, а именно сурово, этак бескомпромиссно. Захотелось вытянуть руки по швам и сказать «так точно».
Он отпустил меня, и я обернулась. Нашла взглядом синие глаза — настойчивые, предупреждающие. Да, он не шутит и не для вида это говорит.
— Брать деньги у женщины оскорбительно для мужчины.
О боже.
Кажется, я опять покраснела.
В попытке скрыть это ухватилась за щёки. Взглянула на Линдена чуть исподлобья и удивилась, когда непреклонное выражение на его лице сменилось каким-то другим... непонятным. Задумчивым. Он смотрел куда-то ниже, не в глаза.
И в следующий же миг отвернулся, оставив меня теряться в догадках.
Вытянув кофту перед собой, я хорошенько её рассмотрела. Может, где-то запачкалась? Или на видном месте дырка?
Да нет. Она, конечно, тоненькая, старенькая, но в полном порядке. Я пожала плечами.
Тут с кухни донёсся грохот, а потом сдавленное чертыханье.
— Линден!
Я совсем забыла предупредить, чтобы не открывал резко шкафчик с посудой. Дверца там держалась на чистых соплях.
— Оставь, я сама всё сделаю, — я ворвалась на кухню.
Так и есть, сорванная дверца уже стояла внизу, аккуратно прислонённая к секции, а Линден ставил обратно попадавшие сковородки и кастрюли.
В ответ на мою реплику он кивнул на стоявшие на полу сетки. Снег с них успел растаять, натекла небольшая лужа, и я схватилась за тряпку. Тем временем Линден открыл холодильник и озадаченно уставился в его тёмное нутро.
— Да он отключён, всё равно зима, — спохватилась я. — У меня не бывает так много продуктов, чтобы не обойтись было без холодильника.
Он посмотрел на меня долгим взглядом. Почти осуждающим. Потом покачал головой.
Я почувствовала себя неловко.
Ну конечно, он-то помнил этот дом четыре года назад. Когда тут царил порядок, счета оплачивались вовремя, бабушка хлопотала по хозяйству, а я была ещё полной надежд на будущее жизнерадостной почти-студенткой.
Теперь он вернулся, а тут бардак, отстающие от стен обои, ба вообще уже нет. И я превратилась в какое-то чучело.
Я присела и полезла в купленные продукты. Чтобы разбить повисшую между нами неловкость, пошутила:
— А приготовить мужчине еду женщина может? — и только озвучив это, поняла, что вышло очень двусмысленно.
Но Линден одобрительно усмехнулся. Кивнул. Полез за холодильник, нашёл шнур и воткнул его в розетку.
— Лин... — я только заикнулась и поймала очередной предупреждающий взгляд. Замолчала.
Пусть делает как знает. Хотя бы сегодня. Вдруг он снова исчезнет, если я стану перечить и заставлять его поступать по-моему.
Почему-то мысль о том, что Лин снова может уйти, меня ударила, аж дыхание на миг перехватило. Я даже не знала, что одиночество успело так сильно испортить меня. Разъесть. Сделать слабой и пугливой.
Что сделать, чтобы Линден остался? Чтобы ему захотелось остаться?
По-моему, до сих пор я делала лишь всё, чтобы ему захотелось скорее отсюда сбежать.
И пока он и впрямь этого не сделал, лучше приготовить ему поесть — и повкуснее.
Оказалось, что закупился он с умом: не стал брать ничего готового и дорогого, взял в основном дешёвые ингредиенты и побольше. Две полуразмороженных куриных тушки, много овощей, яйца, хлеб, масло... На столе росла горка продуктов, а я мысленно восхищалась своим маленьким мальчиком... который стал на голову выше меня.
— Лин, — осторожно спросила я его, когда картошка вместе с куриными ножками уже шкворчала на сковородке, а рядом томился суп. — Ты расскажешь, почему ушёл? И где был всё это время?
Линден сидел за столом, откинувшись на стенку, и, казалось, дремал. Но, услышав мой вопрос, лениво приоткрыл глаза.
— Я должен был уйти. Люди ждали моего возвращения. Я и так пробыл у вас слишком долго. Правда, так вышло к лучшему в итоге.
— Что за люди?
— Мои люди, — он пожал плечами.
— Родственники? Ты же вроде говорил, что у тебя никого больше нет.
Он и правда упоминал, что его родители и сестра умерли. Правда, тогда он почти не говорил по-русски и не смог рассказать никаких подробностей. Насколько мы поняли, это случилось незадолго до того, как я нашла его. Тогда же он получил длинную резаную рану, которая заживала почти месяц. Бабушке стоило приличного труда найти врача, согласившегося осмотреть и выписать лекарства мальчишке без документов.
В ответ на мой вопрос Лин только покачал головой. Улыбнулся, как будто просил прощения за немногословность.
— Ну хорошо, — отступилась я. — Тогда скажи хотя бы, почему ты вернулся?
ГЛАВА 4.
Признаюсь честно, я хотела услышать что-то вроде «соскучился по вам так, что не смог терпеть». Или хотя бы «хотел увидеться».
Но Лин ответил совсем по-другому:
— Мне нужно здесь... кое-что.
— Кое-что? Ты что-то оставил? Я продала твои монетки...
Когда Линден пропал, после него остался кошель с золотом. Я отнесла их в ломбард, когда ба заболела и срочно потребовались деньги. Ломбардщик морщился так подозрительно, как будто я музей обчистила. Но монетки были новые, блестящие, хоть и неизвестной страны и с неизвестными знаками, так что он взял их на вес и, думаю, прилично нажился.
Он покачал головой:
— Деньги — ерунда. Хорошо, что потратила. Нет, мне нужно кое-что другое. То, что есть только здесь.
— И что же это за сакральный предмет?
Лин склонил голову, как делал, когда не понимал фразу.
— Ладно, неважно, — от сковороды поднимался слишком аппетитный запах, чтобы я могла думать о чём-либо, кроме еды. — Похоже, готово. Должно быть вкусно.
И это было вкусно. Это была пища богов. Даже сон отступил перед чувством голода.
Боже, как давно я не ела нормального, сытного ужина.
Линден тоже уплетал так, что за ушами трещало. В один миг две трети сковородки исчезло в его желудке. Я не возражала, трети мне хватило за глаза. Когда, закончив с трапезой, я сыто выдохнула и отвалилась от стола, то чувствовала себя большим раздувшимся шариком.
У Линдена тоже слегка осоловел взгляд. Не сговариваясь, мы синхронно зевнули.
— Спать! — я вскочила не без труда. После короткого отдыха тело показалось тяжёлым и неповоротливым.
Составила посуду в раковину. Помою завтра, сейчас я уже падаю от усталости.
Линден кивнул и, снимая на ходу кофту, отправился в ванную. Я вспомнила, что там лежат кучи мокрого тряпья, и рванула следом.
— Лин, там...
Он обернулся.
Я смутилась, видя его полуголым, но не успела отвести взгляд. В один миг охватила и рельефные смуглые плечи, и проработанные мышцы рук, и вообще всё тело — поджарое, сухое, влекущее.
Мне приходилось видеть мужчин голыми, я полтора года встречалась с одним парнем, даже жили вместе, но сейчас эта картина вдруг ударила мне в голову, как шампанское.
Это Лин. Это же Лин.
Господи, но он такой красивый.
Мне захотелось потрогать его. Провести пальцами по груди, по выпуклым мышцам пресса, по плоской равнине живота добраться до пупка... и ниже.
В одно мгновение щёки занялись неумолимым пламенем. Я с трудом подавила желание снова накрыть их ладонями, спрятать от внимательного взгляда Лина. Мне казалось, я чувствую, как он следит за мной.
Вскинула глаза на его лицо — так оно и было. Сто процентов заметил, что я пялюсь на него. В синих глазах промелькнуло что-то вроде улыбки.