– Как это понимать? – осведомился Танатос, воздев руки, и его тень скользнула к пришельцам. – Вы посмели вторгнуться в мои владения?
Женщина с мешком выпрямилась, а мужчина уронил фонарь, который сразу погас. Словно демонстрируя силу гнева Танатоса, тишину разорвали диковинные голоса и пронзительные крики. В траншее промелькнула золотая вспышка, накрытая его тенью.
Затем открылись врата, и обе фигуры прошли сквозь них, еще миг – и мрак поглотил траншею.
Трепещущая черная тень приблизилась к вершине холма.
– Ключ, – сказал мотылек. – Теперь у них есть ключ.
– Не имею привычки раздавать ключи к своим владениям, – промолвил Танатос. – Я встревожен. Ты можешь сказать, куда его доставили мои врата?
– Нет, – ответил мотылек.
Танатос сдвинул ладони, повел ими влево, а потом раскрыл их, словно отдавая приказ.
– Гончий пес, гончий пес, из‑под земли... – пробормотал он.
Прямо перед ним начала медленно подниматься груда скелетов и металла – кости, пружины, ремни, подпорки постепенно превратились в чудовищную конструкцию, к которой притягивались и занимали свои места, словно части головоломки, куски пластика, металла, плоти, стекла и дерева; неожиданно на них хлынул поток зеленых чернил и клея, потом добавились обрывки каких‑то шкур, и вспышки пламени высушили лишнюю влагу.
– Ты должен кое‑что найти, – закончил фразу Танатос. Гончий пес смотрел на своего хозяина красным правым глазом и зеленым левым, причем правый был на дюйм выше левого. Пес помахал сразу несколькими хвостами из кабеля и двинулся вперед.
Добравшись до вершины, пес приник к земле и заскулил, как пробитый воздушный вентиль. Танатос протянул левую руку и слегка погладил голову гончей. Бесстрашие, безжалостность, умение преследовать явились из‑под земли и окутали странное существо вместе с аурой ужаса.
– Гончая Смерти, я нарекаю тебя Мизаром, – молвил Танатос. – Ступай за мной, сейчас ты возьмешь след.
Он повел пса к траншее, где Мизар опустил голову и принюхался.
– Я отошлю тебя в высокие земли Вирту, чтобы ты нашел тех, кто побывал здесь. Если ты не сможешь привести их сюда, тебе следует вызвать меня к ним.
– Как я призову вас, господин? – спросил Мизар.
– Ты должен взвыть особым образом. Я научу. А сейчас я хочу послушать, как ты воешь.
Мизар закинул голову, и вой сирены превратился в свисток локомотива и предсмертные крики десятков жертв, в тоскливое пение волка зимней ночью, и лай гончих, взявших след. В долине среди мусора, жертв войны, червей и разбитых ящиков для голосования зашевелились легионы мертвых тел, сервомеханизмов, пришедших в негодность разнообразных устройств, разбросанных повсюду. Потом Мизар опустил голову, и все успокоилось; тишина вновь наполнила Непостижимые Поля.
– Недурно, – заметил Танатос. – А теперь я покажу тебе, как ты меня призовешь.
В тот же миг воздух разорвали вопли, крики и вой, и содрогнулись Непостижимые Поля. Пульсирующий ритм вызвал к жизни новые, дикие существа, которые поднимались, шаркали ногами, содрогались в черной пыли, окутавшей долину... Чудовищная какофония длилась всего несколько мгновений, а затем стихла.
– Я услышу твой призыв, где бы ни находился, – заявил Танатос, – и приду к тебе.
Пятнышко тьмы опустилось на нос Мизара, и его несимметричные глаза уставились на мотылька.
– Я Алиот, гонец, – заявил мотылек. – Мне просто хотелось представиться. У тебя прекрасный голос.
– Привет, – ответил Мизар. – Благодарю тебя.
Алиот упорхнул.
– А сейчас следуй за мной, – сказал Танатос и спустился в траншею.