– Похоже, кто‑то решил немного поиграть, – заметил Танатос, шагая по черной луговой траве, усыпанной агатовыми маками, которые качали своими хрупкими головками, когда их касались развевающиеся полы его плаща, – а если не считать музыки, это мое самое любимое занятие. Знаешь, Дьюби, прошло немало времени с тех пор, как мне довелось принять участие в хорошем представлении. Мой ответный ход окажется для них полной неожиданностью; посмотрим, у кого терпения больше. Придет день, когда они убедятся в том, что я всегда нахожусь в нужном месте и в нужное время.
– Когда‑то я тоже так думала, – заметила обезьяна, – пока ветки, к которой я потянулась, не оказалось на месте.
Какофония звуков, возникшая после ее слов, могла быть смехом или всего лишь случайными стонами энтропии. Какая разница?
* * *
Джон Д'Арси Доннерджек любил всего однажды, но, увидев муар, сразу понял: все кончено. Он осознал и многое такое, о чем до сих пор даже не догадывался; поэтому его сердце разрывалось, а разум устремился туда, где еще никогда не бывал.
Он взглянул на Эйрадис – темноволосую темноглазую девушку, стоявшую под деревом на вершине холма, где они всегда встречались. Муар окутывал ее, делая милые черты более утонченными. Доннерджек всегда чувствовал, что стоило им захотеть, и они могли бы встретиться в его мире, однако их свидания окутывала сказочная дымка романтической любви, для которой волшебная страна была единственно подходящим местом. Они никогда об этом не говорили, но теперь ему открылась правда, и боль сковала льдом его грудь, а в голове запылал огонь.
Доннерджек знал Вирту гораздо лучше, чем многие другие, и не сомневался, что его любимая заметила первое движение муара, означавшее скорый конец. Лишь сейчас он догадался, что Эйрадис не была гостьей в Вирту, гостьей, спрятавшейся за экзотическим именем и приятными формами. Она принадлежала этому миру – красивая и потерянная.
Доннерджек обнял ее за плечи и прижал к себе.
– Джон, что случилось? – спросила она.
– Слишком поздно, – ответил он. – Слишком поздно, любовь моя. Если бы только я понял раньше...
– Что понял? – спросила Эйрадис. – Почему ты так крепко меня держишь?
– Мы никогда не говорили о том, где родились. Вирту – твой настоящий дом?
– О чем ты, Джон? Какая разница?
И снова у нее над головой затрепетал муар. На сей раз Доннерджек почувствовал, как напряглись плечи Эйрадис – она увидела.
– Да, обними меня покрепче, – сказала она. – Почему ты жалеешь, что не знал раньше?
– Я мог бы попытаться что‑нибудь сделать, – проговорил он. – А теперь слишком поздно. Да и идея чересчур неопределенная. Вполне возможно, что у меня ничего не вышло бы. – Эйрадис задрожала, и он поцеловал ее. – Я любил тебя. И не хотел, чтобы наша любовь кончалась.
– А я тебя, – ответила она. – Мы столько всего могли бы делать вместе.
Доннерджек надеялся, что муар еще долго не вернется – иногда так бывало, но неожиданно он возник снова, и лицо Эйрадис окутала дымка. Резкий, неприятный звук... и Джон понял, что уже с трудом удерживает призрачное тело Эйрадис в своих объятиях. Оно вдруг начало меняться, постепенно становясь все меньше и меньше.
– Это нечестно, – сказал он.
– Так было всегда, – ответила Эйрадис, и ему показалось, будто он ощутил на губах ее последний поцелуй.
Тело девушки поникло.
Снова этот глухой невнятный звук, и в воздухе заплясали крошечные частички сверкающей пыли.
Доннерджек стоял, вытянув вперед пустые руки и глядя перед собой ничего не видящими глазами. Потом он опустился на землю и спрятал лицо в ладонях.