С прекращением военных действий ему пришлось покинуть родные места, и он вместе с семьей переправился в Китай, в Киндао. Он рассказывал об оружии столь ужасающем, что у слушателей кровь стыла в жилах.
— Мы боялись, что если война продолжится, то американские собаки решат разделаться с Северной Кореей, а может, и с Китаем так же, как в свое время с Японией. Ведь у них же есть бомба, способная уничтожить целый город в одной яркой вспышке света! — говорил он и обращался к сыну:
— Твои предки боялись колдовства. Но теперь есть более могущественные враги. Из-за того что люди полезли исследовать атом, существование мира под угрозой. Особенно опасно стало жить в больших городах!
Теперь, когда я заслужил китайское гражданство, нас будут защищать зеленые джунгли, а обеспечивать всем необходимым станет Желтое море.
И действительно, Ким Цзу покинул Киндао и переехал с семьей миль на тридцать к юго-востоку, в джунгли, выходящие к морю, где и зажил простой жизнью рыбака...
Отец и мать уже умерли, а Сун теперь взрослый мужчина. Но слова отца он запомнил хорошо. Поэтому-то и держался, в общем-то, особняком и жил в доме у моря, на окраине деревеньки, и пошел по стопам отца.
Или, вернее, в его кильватере, поскольку оба были рыбаками.
Он женился"на китаянке, имя которой — Лянь — переводилось как Лотос, и теперь она ждала ребенка. Сун молился о мальчике, желая продолжить традицию и в будущем передать ему все тайны моря. А теперь...
А теперь у моря появилась новая, пока еще не разгаданная тайна.
Конечно, пагода будет видна всем деревенским, но Сун находился совсем рядом, и если он проявит достаточно смелости, то может оказаться первым, кто ступит на мраморную лестницу, ведущую к... чему? Дверей нет!
А если заявить свои права на обнаруженное чудо? Но это у него вряд ли получится, особенно в том случае, если это какая-то государственная тайна, какая-нибудь штука, связанная с защитой страны или даже с планами нападения Китая на Северную Корею, вроде тех ракетных шахт в джунглях. Хотя пагода не похожа на стратегическое сооружение... В любом случае, строение занимало территорию, владельцем которой являлся Кину Сун, ему и надлежало первым исследовать пагоду, пока этим не занялся кто-нибудь другой.
— Ким Сун, ты что-то сказал? — сонно окликнула жена, очевидно, почувствовав его внутреннее состояние. — Что-то случилось?
Когда они были наедине. Лотос называла мужа по его корейской фамилии, чем доставляла ему большое удовольствие. Да, она любила его, но вот ее родители не шибко жаловали зятя. Они пользовались в деревне немалым весом, а Кину Сун — очень и очень небольшим. Но если он станет первым, кто выйдет в Желтое море и попробует проникнуть в эту удивительную пагоду... то, несомненно, сильно подымет свой престиж.
Сун принял решение. А появление в поле зрения потерянной лодки, возникшей на омываемом волнами берегу, только подтвердило его.
— Ничего не случилось, — солгал он, обретя дар речи. — Собираюсь порыбачить. Извини, что разбудил.
— Пустяки, — вздохнула жена, и по шороху циновки он понял, что она перевернулась на другой бок. — Поймай побольше рыбы, — сонно пробормотала Лотос.
«Возможно, я поймаю самую большую рыбу, какую ты только можешь себе представить», — подумал Сун.
Оставив сети на крыльце, он пустился бегом по тропинке к своей лодке...
* * *
Очевидно, эта пагода все-таки была миражом. Сидевшая на верхнем завитке орнамента морская птица тоже никак не могла решить, что же это такое. Она подпрыгивала, переминалась с одной перепончатой лапки на другую и, казалось, совершенно не могла обрести равновесия. И Кину Сун догадывался почему. Складывалось такое впечатление, словно пагода лишь наполовину находилась здесь.