— Как ты могла такое допустить? — истерично бегал по комнате бочонок в халате, то и дело хватаясь за голову.
Я извивалась всем телом. Раны болели и без того, но еще и повязки причиняли дикую боль, будто меня резали ножом. Искусала все губы, но в конце концов мне в рот вставили черный брусок, больше похожий по плотности на резину.
— Не нервничай. Уже через час на ноги подниму, будет как новенькая. Только проку-то? Не заработаем столько, сколько потрачу, — ответила ему женщина хриплым голосом, оборачивая последней повязкой мою ногу.
— Да ты знаешь, сколько за нее предварительно предложили? Да ты знаешь, кто в этот раз будет среди покупателей? — натурально кричал на всю спальню мужчина, от злости подпрыгивая на месте.
Очень хотелось его заткнуть. Жмурилась от слишком яркого солнца, заглядывающего через высокое окно, а голова казалась чугунной, не моей.
— Неужели настолько редкая штучка? — дама занялась остатками моих волос, обрабатывая их пахучей мазью и оборачивая полотенцем.
— Имя рода Арокос тебе о чем-нибудь говорит?!
Ясно почувствовала, как женщина вздрогнула всем телом, а руки ее, прижимающиеся к моим щекам, мелко затряслись. Порывисто взглянув на своего хозяина или подельника, она пыталась уличить его во лжи, но мужчина был непоколебим.
— Я все сделаю в лучшем виде, — коротко ответила она, покорно кивнув, будто растеряла все краски и эмоции.
— И второй займись побыстрее! — сурово воззрился он на нее, а я почувствовала, как боль медленно, тягуче отступает. — Если мы успеем продать их обеих, то нам больше никогда не придется думать о том, откуда брать золото. К сегодняшнему аукциону ты будешь готовить еще одну принцессу Реверонга.
— Но как? — искренне удивилась женщина, а лицо ее изумленно вытянулось.
— Особый заказ, — не без гордости произнес хозяин этой богадельни, тяжело направляясь к выходу.
Разум мой уже прояснился, но тело все еще оставалось ослабленным. Навряд ли смогла бы подняться и устоять на ногах. Даже руками пошевелить не могла, что уж скрывать, но все слышала, видела и самое главное — я могла думать.
— А кого выставим к столбу? — окликнула его женщина, будто вспомнила о важном.
— Так эту и поставим, — глянул он на меня уничтожающе. — Чтобы неповадно было…
Понятия не имела, что меня ждет. Спрашивать не было сил, да и знать, если честно, не желала. Просто хотелось, чтобы все это поскорее закончилось как страшный сон. Угораздило же меня влипнуть в Шагдарахе по самое не могу. Теперь ясно понимала, где я и зачем. Только одного никак уяснить не могла — ведь на моем месте должна была быть Камила, а значит, Драйян заготовил такую судьбу именно ей.
Быть проданной на живом аукционе, словно бесправная вещь. Никогда не слышала о таком в Герхтаре. Даже не подозревала, что такое существует в этом мире и, судя по всему, этот бизнес процветает. Даже умерев, Драйян преподал мне еще один урок. Он был прав: враги есть у всех, и сломать тебя они попытаются тогда, когда ты ждешь этого меньше всего. Так стало со мной…
Тело плохо слушалось, когда меня облачали в длинный белоснежный халат, перевязанный широким поясом. Юбка при каждом повороте раскрывалась, словно бутон цветка. Наверняка красивое зрелище, но думала я не о том.
Я шла по каменным плитам босиком, а под халатом была абсолютно нагой. Больше не вырывалась, не спорила, вообще ничего не говорила, молчаливо следуя вперед, окруженная охраной.
Впереди статно шествовала та самая женщина — она была здесь что-то вроде смотрительницей, насколько я поняла, но и у нее имелись подчиненные — девушки, что бережно омывали мое полностью зажившее тело, сушили восстановленные волосы, которые словно стали еще длиннее, и облачали в наряд.
Миновав несколько коридоров, мы вышли в небольшой квадратный внутренний дворик, окруженный стенами. Не представляла, какой здесь выстроен лабиринт, но делали его явно неспроста.
Прямо на земле, укутанные разноцветными платками, сидели девушки — наверное, человек пятнадцать. Среди них я заметила и ту, которую видела перед пожаром. Ее раны тоже зажили, а сама она была наряжена в такой же халат, как и у меня, только насыщенного черного цвета. В отличие от остальных, она взгляд не прятала и смотрела прямо, как-то горделиво, будто показывала, что ее не запугать и не сломать.
Меня остановили прямо перед позорным столбом. Не знала, что именно собирались делать. Может, разденут и прикуют, может, камнями забросают или помидорами. Мне было абсолютно наплевать на то, что будет дальше, потому что моей главной целью было вырваться отсюда. Целью же коротышки-рабовладельца, вышедшего из арки вместе с охраной, являлась моя продажа, а значит, они меня точно не убьют, как бы ни желали.
— Смотрите все! — громогласно объявил коротышка, сверкая маленькими злыми глазками. — Так будет с каждой, кто не станет повиноваться! Вы — бесправные рабыни, и ваша жизнь отныне посвящена тому, чтобы служить своему хозяину!
Взяв под локти, охранники приковали меня за руки к столбу, подвесив железные цепи с браслетами на крюк, что был закреплен на самом верху. Пальцы ног едва доставали до земли, когда одним ловким движением один из них распорол кинжалом ткань на моей спине.
Зажмурившись, покорно ждала, что будет дальше. Меня трясло от страха, а услышав свист, я вздрогнула, но спину обожгло лишь через секунду. Совсем не больно — едва-едва. Предполагала, что на меня до сих пор действует та настойка, которой меня обтирали и которую затем вливали в рот.
Запястья немного тянуло, а я спокойно смотрела на коротышку, слегка улыбаясь. Даже не вздрагивала. Запоминала его лицо, чтобы когда-нибудь расплатиться по всем счетам. Нет, больше не клялась — такую ошибку во второй раз не совершу, но запомню.
— Еще сильнее! Почему она не кричит? — взбунтовался работорговец, нетерпеливо подпрыгивая на месте.
— Я боюсь, что это из-за трав… — попыталась объяснить смотрительница, но ее не слушали.
— Еще сильнее!
Боль была терпимой, будто отголосками ложилась на тело. Ощущала, как по спине стекает что-то липкое. Наверное, кровь. Охранник старался и злился, что ничего не получалось. Девушки рыдали, прижимаясь друг к другу. А коротышка никак не унимался.
— Прекратите немедленно! — воскликнула та самая черноволосая, облаченная в темный халат. Она мигом вскочила на ноги, словно ураган направляясь ко мне и моему мучителю, но хлесткая плеть коротышки ударила ее по лицу, вырывая крик.
Он вымещал на ней свою злость, а ткань моего халата насквозь пропиталась кровью. Девушка стонала, прикрывая руками лицо. Я пыталась вырваться, желая ей помочь, но получила новый удар. Вскоре рабынь разогнали, хозяина с трудом уговорили остановиться, а меня и мою защитницу отнесли обратно в спальни.
Все повторялось с точностью до действия, будто кошмар, который приходит каждую ночь. Меня снова лечили, мыли, занимались моими волосами, укладывая их в высокую прическу. Разве что в этот раз боли от компрессов я не ощущала, а так все по-старому. Правда, халат мне все же принесли другой.
Белоснежная ткань была расшита серебристыми нитками и украшена небольшими драгоценными камешками. Не поскупился хозяин богадельни, наверняка собираясь выручить во много раз больше. Даже на обувку разорился — мягкие тканевые тапочки, от которых проку никакого.
Под конвоем следовала вниз по ступеням, чтобы очутиться в просторном помещении наподобие того, которое сожгла. Безэмоционально осматривала девушек, чьи наряды были куда откровеннее, чем мой. Кто-то тихо плакал, кто-то бился в настоящей истерике, но всех их поочередно забирали и выводили через широкие двери, за которыми слышались голоса и громкий крик рабовладельца, озвучивающего ставки.
Правда, во всем этом сумасшествии был один человек, которого, как и меня, совсем не интересовало происходящее. Она сидела прямо на полу, ожидая своей очереди. Я разместилась рядом.
— Жасмин, — коротко представилась она, не глядя на меня.