И хрупкая Кацуми находилась в мускулистых руках и на огромном стержне. Она скользнула взглядом вниз — мощный агрегат был наполовину погружен в неё. Мохнатая поросль покрывала круглые голыши, каждый размером с яблоко.
Они с мужчиной лежали на алых шелковых простынях, на круглой кровати. Кругом же бесновался ад. Прыгали черти, горели костры, вопили мученики. Экраны по стенам и потолку создавали полную иллюзию нахождения внутри потустороннего мира. Лишь мелкие битые пиксели выдавали грамотное технологическое оснащение комнаты, а не настоящий ад.
— Отпусти меня! — крикнула Кацуми.
Она дернулась, попыталась соскочить с члена, больше похожего на полицейскую дубинку. Краснокожий мужчина лишь утробно захохотал и крепче прижал её к себе. Он вошел глубже, растягивая Кацуми изнутри так, будто собирался полностью оказаться в ней.
Кацуми попыталась оттолкнуть страшного насильника, руки наткнулись на шуршащие перья и проволочный каркас.
Этот извращенец приделал ей крылья!
Подбородком она коснулась холодного металла. Шею чуть сдавливало тонкое кольцо.
«Повелитель Тьмы перекатился на спину и воздел ангела над собой, демонстрируя свою добычу слугам и грешникам. Огненное сумасшествие радостно завыло, заулюлюкало, оценив совершенные формы девушки».
Голос мужчины словно приказал краснокожему, и тот в точности повторил его слова. Кацуми пушинкой взлетела над кроватью и зажмурилась, когда с экранов на неё уставились рогатые люди, а из-за чугунных стенок чанов показались ошпаренные лица.
Иллюзия ада была полнейшей. Возле кровати валялись крупные кости, желтизна выдавала их возраст. Они были человеческими?
— А-а-а! — провизжал тонкий голос и лишь спустя бесконечно долгую секунду, в течение которой стержень продвинулся ещё дальше, вызвав вспышку острой боли, Кацуми поняла, что этот визг сорвался с её губ.
— Больше не надо, прошу вас! Мне больно.
«Повелитель Тьмы начал двигаться внутри Генриетты. Его пылающие глаза внимательно следили за открывающимся ртом ангела, с которого слетали стоны. Насчет этого ротика у него ещё были свои планы. Мускулистые руки поднимали и опускали белоснежное тело, преодолевали попытки Генриетты спрыгнуть с твердого предмета. Казалось, что сама жертва не так уж и нужна, ему хватило бы её истекающей соками мягкой полости. Но это только казалось — Повелитель Тьмы наслаждался её видом».
Откуда же льется этот голос?
Губы краснокожего существа не шевелились. Его лицо было неподвижно, как гипсовая маска одного из знаменитых людей, выставленная в музее. И он… он начал движения тазом.
Кацуми вскрикнула, когда мощный поршень безжалостно начал хозяйничать в её «мягкой полости». Тиски красных лап не отпускали талию женщины ни на миг. Кацуми уперлась в рифленый живот в попытках соскочить с мучителя. На краткий миг показалось, что она трогает теплый мрамор. Бесполезно. Краснокожий не отпускал её, продолжая двигаться внутри.
— Пусти-и-и, — простонала Кацуми, когда мучитель вошел в неё едва ли не весь, по крайней мере, набухшей плотью она ощутила покалывание жестких волос. — Пожа-а-алуйста.
«Генриетта стонала, умоляла её отпустить, а сама пыталась вобрать его всего, без остатка. Она царапала живот Повелителя Тьмы, и длинные кровоточащие полосы выступали среди черных, как смоль, волос. Раны тут же затягивались, а он продолжал наслаждаться беспомощностью той, которая совсем недавно смотрела на него свысока. Он мстил ангелу за её высокомерие, за её презрение, за её брезгливо кривящиеся губы.
— Пусти-и-и, — стонала ангел. — Дово-о-ольно.
Она стонала, но сама восходила на такие вершины наслаждения, с которых даже ангелы казались мелкими букашками. Она вряд ли вернется обратно в рай, но плевать! Рай был сейчас, здесь, на могучем орудии Повелителя Тьмы».
Толчки следовали один за другим, они рвали Кацуми изнутри. Никакого блаженства не было и подавно.
Была лишь боль, резкая, ослепляющая.
Лишь унижение…
Бессилие…
Боль…
Слезы давно текли по её лицу, она не пыталась сдерживать их. Снова и снова толчки, снова и снова вскрики.
Он думал, что ей приятно!
Его лицо-маска оставались неподвижными. Маленькие свиные глазки влажно поблескивали, и в них танцевало пламя.
Сколько времени пройдет прежде, чем он насытится? И что будет дальше?
Кацуми чуть не закричала, когда рогатые создания бросили своих подопечных и начали движение к их постели. Сквозь пелену слез было видно, как морды со свиными пятачками увеличиваются в размерах, приближаясь к пляшущим языкам пламени. Следом за ними из чанов вылезали люди с уродливо облезшей кожей. Местами мясо настолько разварилось, что виднелись белые черточки костей.
Ещё немного и они прорвут стеклянную пленку. Ещё чуть-чуть и они присоединятся к мучителю…
Но всё же это было нереально. Кацуми видела подобных виртуальных существ на аттракционе «Смерть в пустыне», куда они ходили с мужем. Там они вставали на специальную платформу, ходили и бегали за зомби, которые в ответ ходили и бегали за ними. А теперь сотни чертей и обваренных людей пялились на них с той стороны стеклянной загородки. Да, впечатления не из легких, но мелкие квадратики-пиксели всё же выдавали нереальность происходящего.
Вот только огромный агрегат мучителя и его жесткие лапы не были виртуальными. Он всё также продолжал насаживать Кацуми на свой твердый стержень. Откуда-то донесся шум сотен голосов. Мужские и женские, они шумели и кричали что-то неразборчиво-победное.
«Возле ложа Повелителя Тьмы собрались все черти и грешники, которые находились на седьмом уровне ада. Они скандировали и подбадривали Повелителя. Рогатым прихвостням было приятно видеть, как унижают высшее существо, как мешают с грязью ту, до уровня которой им не добраться ни за что. Грешники же радовались минутному послаблению перед тем, как снова погрузиться в кипящую воду вечных мучений.
Подобная кипящая среда была сейчас и внутри Генриетты, она чувствовала, как сама превращается в бурлящий котел. Но не хотела, чтобы Повелитель Тьмы вынимал из неё свой властный жезл. Волна жгучего блаженства приближалась. Генриетта ещё никогда такого не испытывала, и она боялась того, что должно произойти с секунды на секунду. Боялась и жаждала».
Среди неразборчиво скандирующих голосов Кацуми услыхала речевку «Касима Атлерс», она разобрала её потому, что Дженшин болел за эту футбольную команду.
Так это запись рева трибун?
Толчки убыстрились, и теперь огромный жезл целиком погружался в Кацуми, заставлял её кричать от боли. Мохнатые голыши шлепались по заду женщины, когда мучитель резко устремлялся навстречу.
Он следил за ней. На страшном лице всё также не возникало никаких эмоций.
«Повелитель Тьмы ещё долго наслаждался унижением своей жертвы. Потом он будет использовать её не раз, но самое первое соитие должно быть самым жестким. Он поднимал и опускал стенающее существо, его стержень скользил как хорошо смазанный поршень в цилиндре мотора.
Рогатые слуги бесновались рядом с представлением, которое устроил Повелитель. Наконец, тот насытился и вошел в Генриетту полностью. Ангел прогнулась в спине так, что белокурые волосы легли на черную шерсть козлиных ног. Повелитель Тьмы одним рывком оторвал белоснежные крылья и бросил их в огонь. Генриетта затряслась-закричала от нестерпимой боли, а властелин ада начал исторгаться в неё. Теперь жертва не сможет улететь, пока не отрастут новые крылья. Повелитель Тьмы утробно расхохотался…»
Мучитель повторил слова диктора, начитывающего книгу. Кацуми почувствовала рывок на спине и белые крылья отлетели в сторону. В несколько толчков насильник достиг финала и лишь тонкий сип из плотно сжатых губ указал на это. Кацуми ощутила внутри себя жидкий огонь, словно её залили раскаленным свинцом.
Она закричала так громко, что даже виртуальные черти отпрянули от стекла.
Следом за сипом из горла мужчины вылетел грохочущий смех, который перекрыл крик Кацуми и рев стадиона. Ещё твердый агрегат вышел из неё с хлопком, какой бывает при вытаскивании пробки из бутылки шампанского.