— С радостью, — сказала громко, чтобы гости услышали. А сама в глаза ему посмотрела. Еще спрошу, что за спектакль устроил.
Финисту браслет тоже как литой стал.
— Раз церемония завершена, позвольте моей жене немного отдохнуть. После обеда нам предстоит долгая дорога, — повернулся к умиляющимся гостям Финист, и те скоренько засобирались. Я же, дождавшись, пока за последним из них захлопнется дверь, поплотнее закуталась в одеяло и встала, направляясь за небрежно брошенными в кресле вещами.
— И как это понимать? — кивнула в сторону кровати, где, неприкрытое одеялом, пятно казалось ещё ярче.
— Мне показалось, ты не сильно хотела близости, — Финист приподнял бровь, глядя на меня с удивлением.
— Дело не в том, хочу я или нет. Но врать мне не нравится.
— Ты бы предпочла бурную ночь? — напрямую спросил он, и мне пришлось отвести глаза. Как бы ни пострадало моё самолюбие от пренебрежения мужа, быть с незнакомым человеком в столь близких отношениях я не готова.
— Нет.
— Вот и я так подумал, — кивнул Финист, а затем неожиданно быстро оказался рядом. Приподнял двумя пальцами мой подбородок. — Но если ты передумаешь…
— Ну, уж нет! — я возмущённо отбросила в сторону его руку и, охнув, едва успела подхватить сползающее одеяло. Муж хмыкнул и демонстративно отвернулся.
— Попросить принести завтрак в спальню? Говорят, у вас готовят замечательные пирожки с капустой…
— Тогда и оладьи мне попроси. С вишневым вареньем, — сказала я, едва заметно смутившись. А затем с вызовом посмотрела на Финиста. Из-за него ведь вчера нормально не поела!
Хорошо, он мой взгляд не увидел.
Муж вызвал прислугу и попросил приготовить завтрак. Начало замужества оказалось не таким уж плохим.
Долгие проводы — лишние слёзы. И родители явно решили воспользоваться этой поговоркой. Стоило нам позавтракать, а Финисту выйти из спальни, как туда забежали служанки и быстро помогли мне собраться. Оглянуться не успела, как вещи были аккуратно сложены, а я сама одета и причёсана.
— Ну что, присядем на дорожку? — пробасил батюшка, зайдя в опочивальню. Сделал знак служанкам — те вышли, оставив нас с отцом наедине.
Батюшка по комнате прошелся, на книгу на столике оставленную посмотрел неодобрительно и взглянул на меня с беспокойством.
— Не обидел тебя муж, Оладушка?
Я рот раскрыла от такого вопроса. А если бы обидел — батюшка его на кол посадит, что ли?
— Что ты, батюшка, он был очень осторожен, — ответила я, невольно притронувшись к брачному браслету. Браслет слегка нагрелся — никак, Финист возвращался в комнату. Было у парных браслетов замечательное свойство: чем ближе был супруг, тем теплее становилось украшение, и тепло это согревало даже в самый лютый мороз. А вот на расстоянии браслет оставался просто красивой безделушкой.
— Это хорошо, — крякнул в бороду батюшка, оглаживая её рукой. — Если обидит, ты сразу пиши, не молчи. Не бойся, что далеко — я к тебе мигом Митьку пришлю. Дома тебе завсегда рады будут.
— Ты же меня знаешь, батюшка. Я себя в обиду не дам, — я улыбнулась и обняла отца, вдруг четко осознавая, что теперь неизвестно, когда снова его увижу. До столицы было три дня пути, а батюшка даже в соседнее село редко выбирался. На глазах выступили слезы, и я быстро смахнула их рукой, чтобы отец не заметил. А то подумает еще, что я о жизни своей кручинюсь.
Провожать нас вышел весь двор. Подруженьки в голос рыдали и всё совали мне в руки пряники, а тетка Фрося целый окорок вынесла. Мачеха тоже подарок испекла — яблочный пирог так вкусно пах, что слюнки текли! Я от всего этого добра не отказывалась, деловито пряча вкусности в карете. Неизвестно, как у Финиста дома питаться принято, может, я там буду жить впроголодь. А так хоть наемся, пока запас есть! Да и опять-таки, дорога до столицы неблизкая.
Муж на все эти хлопоты глядел всё с тем же снисходительным выражением лица, с которым в спальне на меня смотрел. Немного раздражало это его вездесущее понимание. Хотя обижалась я понапрасну — он не со зла так себя вёл, просто привык, что сам себе хозяин, а тут меня ждать приходилось. И подстраиваться опять же, угождать.
— Ну что, поехали? — спросил он, когда меня в десятый раз поцеловали и обняли. Я кивнула, с тоской посматривая в сторону окошек сестры. Алёнушка так и не вышла меня провожать. Похоже, крепко обиделась. Ещё бы, раз она матери наплела про мой «роман», а я оказалась невинной, ей, должно быть, хорошо досталось, чтобы семью не позорила и слухи не распускала. Мачеха, хоть ко мне, хоть к дочке родной относилась с одинаковой строгостью. Могла и розгами выпороть, если провинились.
Вот только я все равно опечалилась, что не попрощалась с Алёнушкой. Свидимся ли? Найдет ли она себе жениха по сердцу? Мне хотелось ей последние наставления дать, а сестренка даже в окно не выглянула. Правда, я попросила Варю, чтобы она сладостей кулёк Алёнушке вечером от меня отдала да серьги янтарные, но всё же неспокойно было на сердце.
С тяжелым вздохом я залезла в карету, и Финист сказал кучеру трогать. Сам он на коне рядышком поскакал. Погодка чудо как хороша была! Я бы тоже лучше на воздухе ехала — но с лошадьми я не особо дружила, хотя с какого боку к коню подходить, знала. И даже ездить умела — спасибо Василисе за науку, их в Академии магии чему только не учили! Вот и меня сестренка заставила на коня сесть. Правда, сколько раз я с него падала, не сосчитать, но за лето верховую езду освоила.
Как подумала о Василисе, заулыбалась. Мы же с ней теперь в одном городе жить будем. Наверняка, увидеться сможем. Осталось только Академию найти, но про неё и у Финиста спросить можно.
ГЛАВА 2
В дороге меня укачало. Поначалу я думала, что совсем не усну: карета подпрыгивала на каждой кочке, и я постоянно стукалась то локтем, то ногой. Но вскоре приспособилась, пристроилась так, чтобы пышные юбки смягчали удары, и благополучно проспала до обеда.
Солнце было в зените, когда я выглянула в окошко, узнать, далеко ли нам ехать. Финист словно мои мысли прочитал. Подъехал ближе, слегка придержал коня.
— Как дорога, Лада? Не слишком жарко? Через час можно будет остановиться. Есть здесь одно лесное озеро — и искупаться можно, и воды набрать.
— Ну, если тебе водяной не страшен, то можно и привал сделать, — пожала я плечами, узнавая местность. До села Сосновка было не больше часа езды, и озеро тут действительно было. Любимая — так оно называлось. Вот только никто из местных в том озере не купался. Считалось, что живет на дне водяной, который влюбился в местную селянку. Да так влюбился, что обернулся добрым молодцем и пошёл её руки просить. Приглянулся он девушке, стали готовиться к свадьбе. Но не учёл водяной, что колдовство его недолговечно, и на свадьбе превратился в чудовище озёрное. Осерчали селяне, напали на него да глаза ему выкололи. Едва спасся водяной. Да только о любимой не забыл. И с тех пор каждую девушку, что в том озере окунется, но дно тянет, считая, что это невеста к нему пришла. А парней топит, чтобы любимую не сманили.
В общем, мутная история. Мы с Василисой на спор однажды на лодке Любимую переплыли. Вроде и штиль был, а на середине озера вода взбурлила. Еле выбрались, сестренка даже колдовством воду не могла успокоить.
Я рассказала историю озера Финисту, а он расхохотался, потешаясь над моими страхами; чуть с коня не упал. Ну, дело его, я к озеру подходить не собиралась, хоть и сомневалась, что водяной на мою фигуру польстится.
Скоро мы остановились, и я с наслаждением вылезла на свежий воздух. Всё-таки за полдня в карете меня растрясло так, что ноги не держали. Финист спохватился, только когда я, ухватившись за дверцу, сползла на землю под хихиканье кучера, да там и села. Показала Митьке кулак, чтобы не паясничал, а сама о поданную руку мужа оперлась и поднялась на ноги.
— Я воды наберу. Чай заварить сможешь? — полюбопытствовал муж, рассматривая остатки от чьего-то кострища. Видимо, не один Финист озерного чудовища не боялся, находились и другие смельчаки.