Делая всё возможное, чтобы сдерживать интенсивную частоту его света, я сама перешла в более военный режим, слегка сканируя наше окружение, но сохраняя небрежное выражение лица. Через несколько секунд я ощутила края следующего слоя конструкции.
Неудивительно, что она находилась в конце причала.
Я снова постаралась приспособиться к предапокалиптическому состоянию города перед нами.
Большинство наших береговых вылазок в последнее время были переполнены выгоревшими оболочками городов, пригородов или сельских районов, пострадавших от землетрясений, пожаров или штормов. Некоторые люди, выжившие в тех местах, были лучше организованы, чем другие. Некоторые из них были лучше укреплены, лучше экипированы, лучше накормлены и лучше вооружены. У некоторых имелись подобия правительств с полупостоянными гарнизонами, занимающими огромные участки земли, где они контролировали почти всех и вся на своей территории.
Но все они жили практически на уровне животных.
Чем больше город, тем более правдивым это казалось.
Ни у кого из них не имелось даже отдалённого подобия инфраструктуры или технологического потенциала, чтобы осуществить нечто подобное.
Мы высаживались в тех местах, вооружённые до зубов и в полном боевом снаряжении.
Большую часть времени мы проводили на земле, отслеживая людей, уже опознанных с помощью наших технических и разведывательных групп, как включённых в один из Списков Смещения. Целью в каждом случае был захват живьём. Общее правило гласило: зайти и выйти как можно быстрее.
Какое-то время эта стратегия, казалось, работала хорошо. Мы находили видящих и людей из Списка («Списочников», как мы начали их называть) и приводили их на корабль. Спасение видящих и людей, чьи имена фигурировали в этих списках, стало практически нашей постоянной работой.
Затем, внезапно, эти вылазки стали возвращаться с пустыми руками.
Нам потребовались месяцы, чтобы понять почему.
Четыре недели назад мы наконец-то получили информацию, что кто-то скупает видящих из Списка и, возможно, людей из Списка. Тот же самый информатор предположил, что это не Тень совершал покупки, хотя некоторые из нашей команды подозревали, что он всё равно может так или иначе стоять за этим.
Единственной хорошей новостью было то, что скупщик, похоже, не убивал их.
Наша команда разведчиков обнаружила доказательства, указывающие на то, что, по крайней мере, видящие определённо до сих пор оставались в живых, и, вероятно, люди тоже. Поскольку Тень обычно просто убивал всех Списочников, которых находил, людей или видящих, это придавало правдоподобие теории, что это не его рук дело.
Конечно, также возможно, что он просто изменил стратегию.
Что ещё более тревожно, если этот некто нацелен конкретно на видящих и людей из Списков, это означало, что у кого-то, кроме нас, имелась копия Списков Смещения… честно говоря, я даже не хотела думать о последствиях этого.
Кто бы ни стоял за этим, они, похоже, заказывали большую часть своих покупок, видящих и людей, через установленные каналы торговли, такие как Ринак, канал чёрного рынка, который, что неудивительно, пережил апокалипсис и остался невредимым.
Мы отследили последнюю крупную партию видящих из Тайваня до этого места, то есть до Макао.
Несколько дней спустя Ревик добился приглашения на этот объект, используя своё собственное имя, под предлогом того, что он является конкурирующим покупателем.
Последняя часть была не из лёгких.
Кроме того, Ревику пришлось пообещать этим придуркам ряд вещей, из-за которых он всё ещё, что интересно, злился на меня.
Ещё до того, как Ревик провёл эти предварительные переговоры, мы не питали иллюзий, что эти люди — наши друзья. Пираты Макао, возможно, и не были людьми Тени, но это определённо не делало их нашими сторонниками.
Приезжать сюда, невзирая на предлог, было крайне опасно.
С другой стороны, мы не могли позволить себе потерять ещё больше видящих или людей из Списка. Мы уже потеряли слишком много из-за Тени и его эскадронов смерти, и количество купленных этим новым игроком было откровенно слишком большим, чтобы его игнорировать.
Глядя на Г-образные башни, я нахмурилась.
Цветные прожекторы освещали белые стены. Голограммы обезьяны и феникса продолжали сражаться, летать и плавать в небе над головой. Теперь я увидела ещё одну — оранжево-чёрного тигра с ярко-золотыми глазами, крадущегося по небу.
К этому времени я уже чувствовала, что нас проверяют видящие, работающие на этом конце конструкции.
Они уже провели положительную идентификацию меня и Ревика, изучая различные маркеры, которые жили в нашем aleimi, или живом свете. Теперь я чувствовала, что они пытаются получить больше, пробуют получить доступ к более глубоким уровням нашего света, чтобы достать реальные сведения. До сих пор их интересовало то, чего мы ожидали: что мы здесь делаем, чего мы действительно хотим, с кем мы работаем, есть ли у нас люди-покровители, где находится наша таинственная база.
В этом не было ничего удивительного.
Получение информации от других существ — это то, чему разведчики обучались большую часть своей жизни. Это в их природе, часть их сложной натуры.
Кроме того, попытка взломать наш свет была немного вопросом престижа, как я догадалась.
В конце концов, впервые за очень долгое время мы были здесь сами по себе.
Я могла только вообразить, что взлом нашей конструкции принесёт им мачо-баллы среди их приятелей-разведчиков — хвастовство тем, что они взломали Мост и Меч.
Слегка хмыкнув, Ревик взглянул на меня с лёгкой улыбкой на губах.
— Ты не ошибаешься, — пробормотал он.
Его пальцы крепче сжали мои. Я услышала и почувствовала предупреждение за его шуткой, но только улыбнулась, сжимая его ладонь в ответ. Честно говоря, я не нуждалась в напоминании.
К тому времени в моём свете уже вспыхивали тревожные сигналы.
Впереди, по обе стороны пирса, виднелись тёмные фигуры с автоматами в руках. Шесть человек, четверо видящих, если верить беглому прощупыванию моего света.
Все они были одеты в одинаковую чёрную униформу.
Когда мы подошли ближе, я заметила красные полосы ткани, которые каждый из солдат в чёрном носил на предплечье. Золотой символ, который они изображали, выглядел как пылающее солнце в пасти льва, почти извращение символа меча и солнца, только их солнце было цвета крови. Ленты обвивали их левый бицепс — тот самый бицепс, на котором видящие-Повстанцы и бывшие Повстанцы носили татуировку меча и солнца.
В принципе, на том самом месте, где носили обычную нацистскую нарукавную повязку.
— Веди себя хорошо, жена, — прошептал мне Ревик.
— Я всегда хорошая, — пробормотала я в ответ.
Он тихо рассмеялся.
Одной рукой пригладив белую рубашку и тёмно-серый пиджак, он на ходу поправил воротник, не выпуская моих пальцев из другой ладони и не отрывая взгляда от охранников.
Я видела, как взгляд его прозрачных глаз метнулся к металлическим столбам по обе стороны пирса, отмечая размещение записывающих устройств, распознавания походки и лиц, возможно, даже звукозаписывающие устройства. Он сделал это небрежно, но я чувствовала едва сдерживаемое напряжение, мерцающее вокруг его aleimi, пока он собирал данные.
Мы подошли к двум рядам факелов тики, которые начинались в конце пирса.
Как только мы миновали первый из них, я увидела, что виртуальный ландшафт изменился.
Из темноты появился щит, вибрирующий розовыми и золотыми линиями, пронизанный синим и зелёным. Он поднимался в небо, окружая массивные башни и исчезая на горизонте Макао. На нижнем конце он разделял конец пирса пополам, идя вдоль воды в обе стороны, защищая видимую линию берега.
Я поймала себя на мысли, что он окружает весь остров.
По тому, как волоски на моих руках и затылке встали дыбом, я поняла, что это не просто защитный экран; физические ворота, должно быть, генерируют органическое бинарное электрическое поле (ОБЭ) или что-то подобное.