Уход, осмотр, кормёжка, уборка… Наивные думают, я всё это буду делать. На исполинских черепах за время этой импровизированной учёбы я насмотрелся на год вперёд. Огромные, неповоротливые, похотливые махины. Не то, чтобы я специально смотрел, как они сношаются, но эти зелёные черти больше ничего другого не делали. Невольно пришла на умы мысль, а не является ли это хорошим знаком. Как-то же надо было себя успокоить!
К вечеру я был совершенно измотан. Воспользовавшись моей слабостью, совесть робко постучалась в двери к здравому смыслу. Может не стоит так? Возможно, я погорячился. Но все потуги бедняжки перебило тихое покашливание сзади. Обернувшись, я увидел, естественно, её.
— На территории парка нельзя курить, для этого есть специально отведённые места, — Надя кивком головы указала на сигарету, дымящуюся у меня в пальцах.
Да, чтоб тебя, мелочь ты эдакая! Я уже не жалел о споре, лишь о том, что в уговоре речь шла о добровольном.
— Постараюсь больше так не делать, — я затушил сигарету, успокаивая себя только старой поговоркой: тише еду, дальше буду.
Блюстительница нравов проследила взглядом за полётом сигары в урну и удовлетворённо улыбнулась.
— Так лучше. До завтра, — она обошла меня так, словно я прокажённый. Не оглянувшись ни разу, она вышла за главные ворота. Привыкший к противоположному, я был удивлён таким поведением. Может она меня так провоцирует?
Точно провоцирует! Как ещё объяснить, что она бредёт одна единственная по трассе. Её джинсовый комбинезон выглядит ещё нелепее униформы. Детский сад на прогулке…
— Может, тебя подвезти? — кто-то явно завладел моим сознанием и именно он остановил машину, открыл дверь и заговорил с мелкой.
А с другой стороны, надо же начинать налаживать контакт. Мелочь ещё не догадывается какое большое её ждёт счастье.
Надя
Ноги гудели после трудового дня, ныли царапины, которые не смотря на все меры предосторожности всё равно появлялись. И только нежелание ехать в одной машине с техником Синицыным заставляло меня упрямо переставлять конечности. Был, конечно, ещё корпоративный автобус. Но это скорее насмешка над сотрудниками, чем данность. За два часа, что я буду его ждать, я успею добраться до остановки самостоятельно и, быть может, даже добраться домой.
— Может, тебя подвезти? — голос моего горе-стажёра прозвучал неожиданно, как гром среди ясного неба. А ведь я уже, честное-пионерское, успела забыть о нём и даже расслабиться. Рано, Надя, рано…
— Спасибо, я пройдусь, — кое-как выдавила я, бросив мечтательный взгляд на уютный салон.
— Перестань, я не кусаюсь. Ты выручила меня, позволь мне сделать хоть что-то для тебя.
Журавлёв открыл мне дверь изнутри, и слова его казались искренними… А я так сильно устала, да и отказывать невежливо. Быстро договорившись со своей совестью, я аккуратно села в авто. Боясь, не дай Бог, испачкать что-нибудь в этом царстве роскоши.
— Красивая машина, — попыталась я как-то сгладить неловкость в виде повисшего между нами молчания.
— Пфф, — фыркнул породистый жеребец, как выразилась бы Маша. — Эта колымага — лучшее, что было в прокате. А по-настоящему красивая машина осталась в Москве.
Я отвернулась в окно, безразлично разглядывая пейзаж, который уже успел опостылеть до чёртиков. Вот как так у него получается? Одна фраза и сразу двух зайцев убил: и намекнул, что я деревенщина, и разрыл еще большую пропасть между нами.
— Останови здесь, — я махнула рукой, чтобы указать на остановку на обочине. При этом ударилась пальцами о переднюю панель и неловко опустила голову вместе с провинившейся конечностью.
— Ты уверена? — мне показалось, что он нахмурился. Но скорее показалось, так как из моего убежища за копной волос было мало что видно.
— Да, — мы люди простые и на автобусе домой доедем. — Спасибо.
Не поблагодарить было бы некрасиво…
Я вышла из авто и почти побежала к автобусу, который как раз подъезжал. На Журавлёва оглядываться даже боялась, вдруг окажется, что я там в его колымаге что-то поцарапала или испачкала. Хватит с меня приключений. Я и так осталась с пустым кошельком и толстым нулём на карте.
Автомобиль стажера, рядом с которым директорский джип казался старой тачанкой, взвизгнул шинами и пронёсся мимо. Как и все немногие пассажиры в этот час я провела его взглядом и уставилась в телефон.
Любопытство, толкающее всех женщин на необдуманные поступки, заставило меня ввести его фамилию в поиск. Информации о нем было ничтожно мало, больше о его отце, который своим трудом сколотил состояние и выбился в князи из грязи. А вот раздел картинки пестрил исключительно Журавлёвым-младшим. Клубы, элитные вечеринки, все наперебой спешили похвастаться знаменитым гостем. Мда уж…
Дима мог по праву называться копией своего отца, но вряд ли гордостью. Если голубые глаза отца лучились уверенностью, а фигура приковывала к себе внимание и вызывала уважение, то в голубом омуте сыночка водились исключительно черти, истребив всю разумную флору и фауну. Всегда растрёпанный, с широкой улыбкой, и не менее широкой надписью на лбу — “Прожигатель жизни”.
Глава 4. Первый день — он трудный самый
Дима
Я, конечно, не ждал от этой совместной поездки чуда, но и того, что Степанова выпрыгнет на первой же остановке, предвидеть не мог. Пока она неуклюже садилась в машину, в голове созрел идеальный план: покататься, поболтать, сблизиться. Ну, хотя бы, сгладить неровности первого впечатления. Но теперь оставалось только смотреть на её удаляющуюся спину и ждать пока она оглянется. Не дождался. Вдавил педаль газа то ли с психу, то ли из принципа и умчался вперёд. Пусть знает, что потеряла.
В собственный номер ворвался как ураган. Впрочем, местная “челядь” меня в другом состоянии и не видела. Завтра же я верну долг мелкой, были у меня кое-какие запасы.
Эх, знал бы прикуп…
К сожалению, я не из тех людей, что держат какие-то инвестиции на чёрный день и всё в таком духе. Это больше в стиле отца. А я… я снял несколько тысяч наличных в банкомате при заселении и держал в номере, чтобы в нужном месте и в нужный час засовывать по купюре в узкие кармашки передников длинноногих горничных. Других тут не было — отель пять звезд.
Как невинные овечки они пятились на выход, покрывались румянцем и краснели до самых ушей. Некоторые даже убегали, некоторые возвращались. Охотничий азарт, чёрт его бери!
Пошарив по собственным шмоткам, нашёл даже больше. На миллион роз мелкой не хватит, но на примирительную шоколадку вполне. Тогда она непременно растает как конфетка на солнце, и даст снять с себя обёртку. На таких позитивных мыслях и засыпать было одно удовольствие. Жаль, что этого чувства и близко не было при подъёме.
Я смотрел на будильник и не понимал, какой дебил поставил его на шесть утра. Даже сообразив, что этот умник я сам, легче не стало. Работа, работа, уйди на Федота… И как люди живут так всю жизнь? Умереть, не встать! И мне сейчас было легче умереть, чем поднять своё тело с кровати. Трешак. Впервые просыпаюсь раньше утреннего стояка.
Очередное осознание, что я все-таки дебил, пришло перед закрытыми дверьми супермаркета. Причём, третьего по счёту. Откуда мне было знать, что магазины так рано ещё закрыты? Откуда мне вообще знать, какой у них график?! И чёрт бы с этой шоколадкой, но кончились сигареты. И если я в ближайшее время не закурю, то точно убью кого-то. Даже догадываюсь кого.
Небольшой курортный городок, чьей единственной достопримечательностью был зоопарк на выселках, можно было проехать вдоль и поперёк за полчаса. Этим нехитрым делом я и занимался в надежде, что мне скоро улыбнётся удача.
Спустя пять минут кто-то свыше смилостивился надо мной и послал мне щербатый и покоцанный ночник. Маленький магазинчик из тех, что работают и днём и ночью, и зимой и летом, и всегда одного цвета — ржаво-пятнистого. Облупившаяся краска на вывеске “Первый” невольно поселила в голове предположения, что это действительно был самый первый магазин в городе. То, что он не ремонтировался с тех самых времен, было даже не предположением, а бесспорным фактом. Дверь была закрыта, на случай нашествия алко-зомбарей, а в единственном окошке виднелась непроглядная мгла. Ни тебе звонка, ни волшебной кнопки. Так себе сервис…