Второй раз я очнулся в тишине, полежал какое-то время, прислушиваясь к своим ощущениям. Мозг вроде был все тот же, старый, капитально сглюканувший с этим странным сном. И руки были мои, и ноги… я даже смог присесть на кровати и оглядеться… и тут же снова прилег, прикинувшись поленом.
— О, ну надо же! Евгеника, очнулся мой эксперимент! Идите снимайте, только быстро…
В комнату, вернее в палату, ворвалось сразу трое — две девушки и один парень, неказистый такой блондинчик с мелкой россыпью веснушек на носу. Вот девчонки были очень ничего, миленькие такие, стройненькие, фигуристые, в глазах чертики… Особенно у той, что руководила блондинчиком:
— Эмиль, давай, нам надо снять затылок… там такая рана была! Это ж прорыв в медицине… Азалия — ты гений! У меня подруга — гений! Твоя мать теперь надолго отстанет с замужеством, вот увидишь…
При этом меня все трое воспринимали исключительно как манекен. Крутили, вертели, затылок щупали… А я лишь офигевал от их наглости, пока вконец не офигел.
— Эй, вы меня бояться должны! У меня красный контракт или что там… что-то красное… и черный пояс! Так что уберите ваши лапы, придурки!
Блондинчик сориентировался первым. Минуты не прошло, а девчонки уже были отодвинуты к дверям, причем видеокамера оказалась у Евгеники в руках, гениальная Азалия просто застыла с открытым ртом… а сам парень уставился на меня как на внезапно восставшего мертвеца.
— Тебе ж мозги… в кашу… ты слюни пускать должен! Тебя ж на органы должны были пустить… Мы тебя для диплома Азалии взяли, под расписку…
— Сам ты… слюни в кашу! — я длинно и от души выругался, потому что этот сон уже стал очень надоедать. — Все у меня в порядке с мозгами.
— Надо его безопасникам вернуть… — прошептала одна из девчонок. Та, которая не гениальная.
Зато другая чуть не подпрыгнула и возмущенно зашипела:
— Это мой диплом! Я все засняла, но если смогу его живьем предъявить, да еще и продемонстрировать, что он не овощ, а вполне разумный…
— «Не овощ» он по ошибке, — блондинчик мне категорически не нравился, но сил драться у меня пока не было. К тому же мозг настойчиво намекал, что кошмар подозрительно затянулся, а эти трое могли мне внятно объяснить, куда именно я попал. Так что лучше бы с ними задружить…
— Предъявлять его нельзя. Ты же не объяснишь, что именно сделала, чтобы он соображать начал, верно? — оклемалась первая, с камерой в руках. — Так что или возвращаем, или…
— Ну не убивать же его?! — хорошо, что я блондинчику в морду не дал. Вон, умные мысли выдает…
— Значит… — тут все задумались до скрипа извилин.
Причем гениальная с парнем вместе очень странно смотрели на эту, которая Евгеника.
— Вы вообще представляете, как я его домой притащу?! С красным контрактом…
— Здесь его оставлять нельзя! Это операционный блок, — ожила Азалия. — А он… не овощ! — выдала эта гениальная очевидную истину.
— Именно! — блондинчик снова влез с какими-то неправильными идеями: — Он — не овощ, а потенциальный убийца. Он безопасникам сопротивлялся! Побег пытался совершить… У него красный контракт на двадцать пять лет. Таких только в армию забирают, для опытов или еще куда…
Это «еще куда» мне совсем не понравилось. Мне вообще все не нравилось, но объяснять сейчас всем этим троим, что сопротивляться насилию — естественная человеческая реакция, было тупо лень… Организм настойчиво сигнализировал, что запас адреналина закончился и нам опять пора спать. Только засыпать было нельзя — тут моя жизнь решается. Наспался уже…
— Но сами подумайте! Мы не можем сказать, что восстановили ему мозг, значит, его… на органы… А он — нормальный… И… Мы сами тогда станем убийцами. Я так не могу! — Азалия чуть не разрыдалась, вызывая во мне сонно-вялое ликование. Меня нельзя на органы, я целый вполне себе нравлюсь.
— И что ты предлагаешь?! — вторая девчонка глазами сверкнула и руки в бока уперла, даже камера ей не помешала. — Ну купила я его по дешевке, оптом, все органы сразу. Так я ж думала его потом вернуть. Если насовсем брать, то у меня потребуют объяснений — зачем…
— А мы что-нибудь придумаем, — пролепетала гениальная. — Паранойя перед дипломом, секретная информация… Эксперимент какой-нибудь медицинский, который провалится? А потом я попрошу папу заключение написать… И все.
— Да для чего он мне сдался, геморрой этот? У меня конкурс, отбор мужа, а я вместо приличного мальчика в дом убийцу притащу? Смотрите, мама с папой, я вам помощника достала… теперь у нас бизнес в гору пойдет, туристы в гостиницы прямо попрут!..
— Все от многих факторов зависит, — пробубнил я, напрягая мозг со всей силы. — Надо, чтобы реклама была, обслуживание, место удобное, развозка от вокзала…
— От какого вокзала? — девчонка с камерой, Евгеника, как-то прямо на глазах сдулась и даже подошла ко мне поближе, игнорируя предупреждающие знаки блондинчика. — Ты чего несешь вообще?
— А у вас что, вокзалов нет? — искренне удивился я. И это было последнее усилие моего уставшего организма, потому что потом мы с ним дружно в очередной раз отключились.
Очнулся я… в подвале вроде… короче, в каком-то, блин, очень неуютном месте!.. Замкнутое маленькое пространство без окон, тоска смертная. Опять на мне экономят. Даже кровати нет…
Зато на третьем круге обнаружил дверь, в которую принялся отчаянно ломиться с упорством дикого зверя в клетке. Только не прошло и минуты, как у меня в голове что-то завибрировало и череп буквально взорвался от резкой боли. Я заорал даже вроде…
— Эмиль, придурок, зачем сразу на максимум?! Ты ему спалишь все, что Азалия каким-то чудом спасла…
Так, этот голос я знаю. Евгеника… Чем и что они мне палить собрались?! Главное, боль как резко пришла, так резко же и ушла, словно примерещилась.
Только я почему-то валяюсь на полу, обхватив голову ладонями, и горло першит, словно я голос надорвал. Реальные такие глюки, в общем. Глюк в глюке… прям матрешки…
Тут меня явно откатом шибануло, или как еще в психиатрии это дело называется? Короче, заржал я, как конь… и давай по полу валяться и гоготать… Причем на самом деле даже не смешно, просто не остановиться. В голове открылся люк, ты не бойся, это глюк. Ну а если в глюке — глюк, подтекает череп, блин…
— Заткнись, пожалуйста, поговорить надо, — спокойный голос девчонки помог мне гораздо больше, чем пинания в бок от блондинчика. Тому просто повезло, что у меня от смеха руки не поднимались в морду ему дать.
— Знаю я ваши разговоры, — фыркнув, я все-таки успокоился и уселся на пол в позе лотоса. Глаза закрыл и представил, что тут нет никого… Или нет! Я на тренировке, стоит глаза открыть — слева Илья, справа Димон. А не… это все… «заткнись» и «пожалуйста»… Так, главное — снова не заржать.
— Азалия вставила тебе в голову чип. Пульты управления есть у меня и у Эмиля, — Евгеника продемонстрировала мне браслет на руке с кнопкой. Одной, мать ее, кнопкой…
А, нет, еще переключатель маленький, который у блондинистого Эмиля на максимуме.
— Обосраться, как круто! — обобщил я все сказанное одной фразой.
— Сама фигею, — усмехнулась девчонка. — Так что теперь, если полезешь — получишь болевой разряд в голову.
— А если не полезу? — решил уточнить я размах моей свободы. — Пожрать дадут? Кровать выдадут? В туалет бы еще сходить… А то все под себя и под себя. Одежду мне мою вернут?
— Одежду не вернут, — сразу разочаровала меня Евгеника. Блондинчик в разговор вообще не влезал, стоял, подпирая дверной косяк и олицетворяя собой максимальное осуждение всего происходящего.
— Жаль, — совершенно искренне вздохнул я, учитывая то, что на мне красовались сероватые мешковато-больничного фасона штаны с модными разрезами спереди и сзади, хорошо с запахами, а не просто дырками для свежего воздуха, и такая же сероватая майка, а в подвале было довольно прохладно.
— Но можно попробовать вывести тебя наверх, помыть и покормить. Если пообещаешь хорошо себя вести.
— Евгеника, ты спятила? Он — убийца, а ты собираешься тащить его в свою комнату?!