— О чем ты, милый? Это ведь просто зеркало, — попыталась она разрядить обстановку, инстинктивно прикрыв голые груди руками.
— Замолчи! — рявкнул многоборец Володя, грозно поведя своими мощными плечами. — Что ты понимаешь в зеркалах! Это не просто зеркало, это, это… — он очень хотел, но не решился объяснить ей значение её отвратительного поступка и описать глубину пропасти, в которую она его скинула, размозжив самое большое зеркало в квартире, а потому замолчал, прожигая её ненавидящим взглядом и пугая громким зубовным скрежетом.
— Не пойму, чего ты так расстроился? — пожала плечами Настя. — Если тебе жалко денег, то я завтра займу у родителей и куплю тебе такое же зеркало.
— Лучше помолчи, прошу тебя. — Он вдруг схватился обеими руками за голову и начал со стоном раскачиваться из стороны в сторону. — Господи, за что мне такое несчастье! Ну почему меня угораздило жениться на этой малолетней невежде!
— Перестань меня оскорблять! — возмутилась наконец Настя. — Что ты себе позволяешь, в конце концов?! Тоже мне умник нашёлся! Это ведь ты умолял меня замуж за тебя выйти, а не я! И не потерплю, чтоб меня мешали с грязью из-за какого-то вонючего зеркала!
— Это была моя ошибка, прости. — Володя тоскливо посмотрел на неё. — Мне не нужно было этого делать.
— Чего именно? — спросила она, оттаивая. — Оскорблять?
— Нет, предложение делать, — пояснил он сокрушённо. — Но теперь все встало на свои места.
— О чем это ты? — недоуменно спросила Настя. — У тебя с головой все в порядке?
— Все равно не поймёшь, — он вяло махнул рукой. — Все кончено, Настя, наша семейная жизнь разбита и осколков уже не соберёшь.
Она подошла к нему, присела рядом и начала гладить по голове, как маленького ребёнка, приговаривая:
— Ну что ты, милый, зачем же все так усложнять? У нас ведь ещё не было никакой жизни, чтобы говорить, что она разбита. Подумай сам — бить-то ещё нечего.
— Ты считаешь? — он с надеждой посмотрел на неё.
— Конечно, глупенький, — ласково улыбнулась она и поцеловала его в губы, обвив мускулистую шею руками. — Нам с тобой ещё нечего терять, а значит, не о чем пока жалеть. А зеркало разбила не я, а кошка.
Под диваном снова мяукнули, словно в подтверждение.
— Слышишь, дорогой? Эта скотина сознаётся. — Она прижалась к нему, изгибаясь всем телом и гладя руками его накачанную грудь. — Нужно выгнать её из дома, и все будет хорошо. Вечером улетим в Париж, поселимся в королевских апартаментах с видом на Елисейские Поля и будем гулять по Монмартру. А сейчас я хочу тебя, слышишь, котик?
— Ты и мёртвого уболтаешь, — слабо запротестовал он, расстёгивая ширинку. Её доводы неожиданно возымели на него благотворное действие, и он быстро забыл о своих суеверных страхах. — У тебя же дела.
— Они уже кончились, — простонала она, задыхаясь от неги. — Скажи, что любишь меня, Володенька…
— Я люблю тебя, Настя, — хрипло заверил он, стаскивая с неё трусики и сажая к себе на колени. — Ты прости, что накричал. Больше такого не повторится, обещаю. Ты у меня самая лучшая, самая красивая, самая-самая…
Она закинула свои длинные ноги ему на плечи, и они слились в объятиях. В комнате стали слышны только его частое прерывистое дыхание, её сладострастные стоны и завистливое мяуканье из-под дивана.
И как всегда, в самый напряжённый и ответственный момент в прихожей раздался звонок.
— Не открывай, прошу тебя! — всхлипнула, задыхаясь от счастья, Настя. — Продолжай!
— А я что делаю? — просопел над её ухом Володя. — О, как мне хорошо!
— И мне…
В прихожей снова позвонили.
— Не открывай, пошли они все к черту!
— Нет, я открою. — Володя вдруг тоненько пискнул, дёрнулся всем телом пару раз и обмяк, уронив голову на грудь неудовлетворённой супруги.