М. Дж. Патни
Немилость
(Темное зеркало — 1,5)
Перевод: Kuromiya Ren
Отрывки из дневника Алларда
13 октября 1801 год от рождества Христова
Я обречен.
В любой миг меня вызовут к директору и выгонят из Итона. Это было плохо, хоть я и не хотел быть здесь.
Но мой отец говорил, что наследники герцога Вестовера всегда ходили в Итон, и так и было. (А я все еще жду объяснений, почему Итон зовется «публичной» школой, когда учатся там только мальчики из богатых семей).
Но Итон был лучше, чем я ожидал. Я буду скучать по этому древнему месту и друзьям, которых завел тут.
Если они останутся друзьями после того, как стало известно о моей магии. Я никогда не понимал, почему ребята из класса презирают магию и магов, когда для простых людей магия была даром свыше. Эта ненависть стала еще менее понятной, когда магия обнаружилась у моей кузины Элспет. Элспет не была плохой. Бедняжка была отослана в аббатство Лэкленд.
А теперь бедняжкой стану и я.
Даже система шестерок Итона была не так плоха, как я ожидал. Теория была логичной: оказываясь слугой у старшего ученика, аристократ учился унижению, ведь даже такие должны были знать, как служить. При этом старшие ученики учились управлять и быть в ответе за тех, кто ниже них. Это было будто репетицией наших ролей как хозяев поместья. Я и не знал, что этому нужно учиться, но я учился.
Система приводила к тому, что старшие издевались над младшими, и я был рад, что попал к лорду Смитсону в первый год. Он был самым простым и хорошим из старших, и я скучал, когда он доучился и перешел в Оксфорд, хоть наши пути могли пересечься в палате лордов. Но не теперь. Отец мог отречься от меня, и я не унаследую его герцогство.
Хоть другие старшие были не такими, как Смитсон, они были сносными. Но теперь все изменилось. Новым старшим у меня стал противный Джордж Крикл, и он жесток. Он не только требует, чтобы его шестерки начищали ему туфли, но и пинает нас ими. Теперь я понимал, откуда взялись истории о плохом обращении в Итоне и схожих школах.
Он не осмеливался поднять на меня руку, потому что я подрос за лето. Я стал выше него и был лучше в спорте.
Хоть я слышал от младших мальчишек, что он ужасно обходился с ними, когда рядом никого не было, только этим утром я понял, каким гадким он был. Я проходил мимо его комнаты, когда услышал жуткий приглушенный вопль, как от раненого животного.
Мне стоило уйти? Тогда я не ждал бы исключения. Но я не мог игнорировать такую боль.
Я боялся открывать дверь, но сделал это и увидел, что Крикл привязал запястья мальчишки к столбику кровати и стегал его кнутом. Его жертвой был самый младший из его шестерок, Блейксли-младший, скромный малый, от которого не было проблем. Крикл не управлял собой, упивался своей жестокостью, пока хлестал изо всех сил.
Мне не нравится признаваться даже тут, но я был в такой ярости, что сорвался как Крикл. Моя мания не появлялась до Итона. И до этого я легко скрывал ее. Хоть я не мог устоять и проверял, что могу делать, я всегда делал это в тайне и записывал свои результаты в этот дневник так, чтобы никто не мог прочесть.
Лучше всего удавалось двигать предметы магией. И размер предметов растет с каждой тренировкой. Это не одобрили бы другие аристократы. Это способность грузчика, а не лорда. Но мне нравилось течение магии, то, как она усиливалась, когда я пробовал задачи сложнее.
Но даже так я не знаю, как смог оторвать бронзовую статую Генриха VI от пьедестала посреди школьного двора и бросить в спальню Крикла. Я хотел освободить Блейксли-младшего, а потом задать Криклу трепку по заслугам.
Но разъяренная магия пронзила меня молнией, когда я развязывал галстук, которым запястья Блейксли-младшего были привязаны к столбику. Я освободил его и ударил кулаком по гадкому лицу Крикла. Его нос сломался. Боже, я был даже рад этому.
Я подавил желание ударить еще раз. Вместо этого я потащил Блейксли-младшего в коридор.
Крикл кричал угрозы, когда огромная статуя пролетела в окно и рухнула на кровать, где он лежал и истекал кровью как свинья. Стекло и кусочки камня полетели по комнате как пули из мушкета.
Мгновение я ощущал лишь яростную радость от прилива сил. А потом возник ужас, когда я понял, что не управлял собой.
Я же мог нечаянно убить Крикла! Магия опасна. Я опасен. У меня все еще дрожат руки.
Хорошо, что Крикл не погиб, хоть перелом ноги он заслужил. Он глупый и жестокий, так что не сделает выводов из этого, но он хотя бы станет меньше трогать младших учеников.
Полет статуи в комнату Крикла точно был результатом магии. Обломки едва улеглись, когда другие ученики прибежали в комнату, и началась охота на мага. Стыдно признаться, но я чуть не сказал, что магом был Блейксли-младший. Его били, так что он был очевидным подозреваемым. Никто бы не подумал на меня.
Но бедный Блейксли-младший рыдал, так старался подавить слезы, что я не мог оклеветать его. И я поднял голову и заносчиво сообщил, что был магом.
Я никогда не забуду, как охнули и отпрянули другие ученики, будто я был прокаженным. Это… пугало. Теперь моя жизнь будет такой — друзья будут избегать меня, будто я какой-то монстр.
Шум привлек одного из префектов. Я признался, и он приказал мне уйти в свою комнату, пока он доложит о произошедшем директору. Я хотел спросить, заставит ли он меня послушаться, чтобы он вздрогнул, но я не стал. Я боялся себя, так что не хотел вызывать страх у остальных.
Я писал все это в дневник с того мига, как вернулся в комнату. Это помогает держать себя в руках.
Боже, что скажут мои родители???
В дверь стучат. Пора узнать свою судьбу.
13 октября 1801, в карете, везущей меня домой
Карета прыгает по ухабистой дороге так, что я не смогу, наверное, разобрать свой почерк, но не важно. Я не забуду, как покинул Итон.
Хоть я знал, что меня исключат, я не знал, как быстро. Директор коротко сказал, что было позором то, как благородная семья Фалкирков оказалась осквернена магом, и что ему жаль, что у меня нет нормальных братьев. Как для директора и учителя, у него был ограниченный словарный запас.
Он сказал, что слуги собрали мои вещи, а карету уже вызвали, чтобы отвезти меня домой. Я даже в комнату вернуться не смог. Чем скорее мое ядовитое присутствие уберут со святых земель Итона, тем лучше. Я уходил, а он бормотал, как жаль, что все так сложилось, ведь я казался ему многообещающим.
Два крепких слуги отвели меня к карете, я их раньше не видел. Они шли бок о бок со мной по коридору, и я ощутил у них магию. Наверное, Итон нанял их для таких учеников, которые окажется неуправляемыми магами, как я.
Простолюдины легко могли быть магами. Им нравилась эта сила, потому что она помогала им хорошо жить. Маг погоды моего отца в Кемпертоне обладал небольшим имением за то, что поддерживал условия для хорошего урожая в нашем районе.
Вниз по лестнице, школьный двор, потрепанная карета на другой стороне. А во дворе собрались, казалось, все ученики, учителя и слуги Итона. Там были сотни, и я шел мимо них на пути к карете. Я ощущал себя христианином среди львов. Но я — Фалкирк из Кемпертона, я не покажу страх.
Подняв голову, я пересек двор. Толпа расступалась, как Красное море перед Моисеем (он точно был магом, судя по его деяниям!)