— Хорошо, господин дракон, берусь тебе помочь. Есть у меня кое-какая мыслишка, так, верно, и сработает.
— А награда? — осведомился Дракон, поджав губы. Ведь хорошо же известно, что драконы скупы и даже жадны, когда дело касается сокровищ.
— Правда ли, господин дракон, что у каждого дракона есть собственная сокровищница? — вместо ответа спросил назвавшийся рыцарем.
Мужчина неохотно подтвердил.
— Так вот, в качестве оплаты… разрешишь мне взять любую вещь из твоей сокровищницы, какую ни пожелаю, — поставил условие незнакомец.
Дракон засомневался. С одной стороны, жалко было давать такое обещание. В сокровищнице хранилось много ценных артефактов, каждый из которых можно было считать уникальным. Дракон все их знал наперечёт, как и истории, с ними связанные, и расставаться хотя бы с одним из них — эта мысль была невыносима. Конечно, было там и золото, но кто знает, что выберет этот странный, непохожий на прочих рыцарь? А с другой стороны, башню-то захватила принцесса, и без помощи рыцаря никак не обойтись. Дракон скорчил гримасу, клацнул несколько раз зубами сам на себя и выдавил обещание:
— Хорошо, даю слово, что возьмёшь любую вещь из сокровищницы, какую ни пожелаешь, и препятствий тому чинить никаких не буду.
Они пожали друг другу руки, и на этом сделку можно было считать состоявшейся.
— Что ж, господин дракон, — весело сказал назвавшийся рыцарем, — пора и в путь. Далеко ли твоя башня?
— Нездешний, — уверенно сказал Дракон.
Незнакомец, кажется, смутился, но подтвердил:
— Из Тридевятого королевства. Странствующий… рыцарь я.
Мужчина про себя эту заминку подметил, а вслух спросил:
— А лошадь твоя где?
Назвавшийся рыцарем промямлил, что лошадь пришлось продать, дабы не помереть с голоду: рыцарям в таком захолустье работы не найдётся. Про оруженосца Дракон и вовсе спрашивать не стал: какой уж там оруженосец, если рыцарь едва концы с концами сводит!
— Следуй за мной, — приказал Дракон и первым покинул таверну.
Незнакомец поспешил следом, стараясь подстроиться под широкий шаг своего нанимателя. А Дракон шёл и шёл, даже не оглядываясь, как будто его мало заботило, что рыцарь мог отстать. Шёл он уверенно, то и дело заворачивая за угол или ныряя в полутёмные проулки, но у назвавшегося рыцарем отчего-то сложилось впечатление, что Дракон просто кружит по городу, с какой целью — неизвестно, но непременно выбирая самые заковыристые местечки и ходы. Впору насторожиться, так что вопрос задался сам собой:
— А не заблудился ли ты, господин дракон?
Дракон на ходу полуобернулся, по-прежнему неодобрительно и даже сурово на своего спутника взглянул и назидательно произнёс, будто ребёнка отчитывал:
— Драконы заблудиться не могут. Неужели, господин рыцарь, ты этого не знаешь?
Назвавшийся рыцарем прошамкал что-то невразумительное, тем самым лишь упрочив подозрения Дракона.
А они между тем уже выбрались на задворки городишка — пустырь, по которому уныло мельтешило перекати-поле, подпрыгивая на кочках при каждом дуновении накатывающего то и дело с севера ветерка. Тут уже подозрения возникли у назвавшегося рыцарем: что им делать на пустыре, когда Дракон обещался отвести его к Серой Башне? Он ватной рукой нащупал на поясе меч и пролепетал:
— Что же это за место, господин дракон?
Дракон прошёл вперёд, остановился в самом центре пустыря и обернулся:
— Далековато идти будет, дорога не меньше месяца займёт, так что полетим.
— «Полетим»? — растерянно переспросил назвавшийся рыцарем.
А сам заметил, что от Дракона во все стороны разлетаются какие-то блестящие искорки, похожие на капли первой росы и на солнечные всполохи одновременно. Дракон простёр руку в сторону, ловко подхватывая край плаща и вытягивая его так, что он натянулся парусом, и на каблуках поворотился вокруг своей оси и… оборотился драконом. И каким драконом! Ничего более прекрасного и одновременно ужасающего назвавшийся рыцарем в жизни не видел, дух у него захватило, и он ошеломлённо выдохнул.
Дракон сиял всеми красками осеннего леса: чешуя его сверкала багрянцем раскидистых клёнов, переливалась зеленью не знающих осеннего трепета лиственниц, поигрывала сочными оранжевыми огоньками спелой рябины, плавилась янтарём полуденного солнца и дышала сероватой сенью вековых дубов; рога его были покрыты мхом, выгоревшим за лето и поблескивающим золотыми крупинками, крылья — как лапы величавых елей, едва тронутых первым осенним туманом, и вены по ним раскинулись сетью дремлющих в ожидании первых заморозков рек; хвост вился горной цепью, в янтарных глазах сияла мудрость.
— Взбирайся ко мне на спину, — приказал Дракон, не произнеся ни слова. Видно, телепатически.
Назвавшийся рыцарем опомнился и как-то уж слишком проворно для рыцаря взобрался на дракона, устраиваясь как раз позади рогов. Веса его Дракон не почувствовал, как если бы ему на спину опустилась птичка или всего лишь пёрышко. И это-то и было странно: рыцарские доспехи обычно весили немало, рыцаря на лошадь служки впятером подсаживали, если опрокидывался — сам подняться не мог, куда уж там прыгать кузнечиком по драконовой спине! Что и говорить, престранный рыцарь ему попался!
Дракон расправил крылья, по воздуху прокатился стон рассекаемого ими пространства, взвились клубы пыли, атолловыми облаками вскружились вокруг — разительная мощь! Назвавшийся рыцарем едва усидел: его бы сдуло, да он уцепился за чешую у рогов дракона (там она кудрявилась и торчала в разные стороны).
— Не щиплись, — недовольно сказал Дракон.
Он взмахнул крыльями, отрываясь от земли, и легко поднялся выше крыш, выше шпилей, выше самых высоких башен — всего лишь за два взмаха! — вильнул хвостом, выбирая направление, и поднялся выше облаков, разорвав их в клочья, как умело пущенная стрела. У назвавшегося рыцарем закружилась голова от этого резкого взлёта, но это было ничто по сравнению с получаемыми впечатлениями. Увидеть мир с высоты драконьего полёта — никто из простых смертных о таком и мечтать не мог! Внизу проносились города, похожие на разноцветный платок, мелькали частоколы еловых лесов, катились волнами луговые травы. Суетливыми мурашами казались работающие на полях люди, бурные реки — всего лишь ниточками, разбросанными по камням.
Налетел ветер, ударил в лицо, и капюшон слетел с головы назвавшегося рыцарем. Рассыпалось по плечам золотое сияние волос, ещё ярче сияли от восторга сапфировые глаза, и уж теперь точно впору было усомниться в его рыцарском происхождении. Он был слишком молод для рыцаря, даже юн, скорее уж оруженосец или служка. И то вряд ли: таких держать пажами при монарших особах, а не в конюшнях. Да и щуплый для простого оруженосца, вряд ли меч или копьё поднимет.
Юноша зажмурился, с удовольствием подставляя лицо ветру, и раскинул руки, рискуя свалиться при особенно крутом манёвре. Дракон про себя усмехнулся: рыцарь или не рыцарь, а личность интересная, и разгадать его — всё равно, что очередную драгоценность себе в сокровищницу получить. Драконы любят загадки. Он взмахнул крыльями, набирая скорость, и стрелой понёсся вперёд, сквозь облака, оставляя позади себя туманные фейерверки.
На подлёте к Серой Башне (а так называлась не только сама башня, но и весь край, которым владел Дракон) Дракон сбавил скорость и спланировал ниже облаков, и теперь летел над деревьями, лавируя между особенно высокими верхушками. Лес кончился — начались заливные луга, и даже на такой высоте чудился назвавшемуся рыцарем их терпкий, сочный травяной аромат. Кончились луга — начались возделанные поля, разноцветные, как будто вырезанные клочками из какой-то пёстрой ткани и разбросанные по земле.
Дракон спустился ещё ниже, на два человеческих роста, и полетел наискось, срезая возделанный край по диагонали, пшеница пошла волнами от создаваемого Драконом ветра. Крестьяне, работавшие на полях, поднимали головы, но не разбегались, как это обычно бывало при появлении в мирных краях драконов, — видно, были привычны к таким полётам.