под пули. Учились смотреть в глаза смерти. И научились убивать.
Уже потом, из госпиталя, вместо того, чтобы добиться комиссования, написал главнокомандующему прошения
о переводе в подводный спецназ. И добился своего, попал в школу бойцов-подводников — всегда мечтал о ней.
Там было еще труднее, чем на передовой. Но он стоически терпел нагрузки, учился искусству боевого пловца,
боролся с собой и с врагами Родины. И искренне считал все это правильным мужским делом.
Ангел-хранитель всегда поддерживал его. Есть такое. Как дар божий при рождении. Он уводил тело от
неминуемой смерти в самые страшные моменты. И казалось, что так будет всегда…
Однажды на рейде в Бейруте их группу атаковали боевые дельфины. Натовские. Оснащенные ножами на
плавниках, пиками на носу, сильные, жестокие животные, они были идеальными подводными убийцами. Устроили
с людьми кровавую карусель, остальное доели акулы. Из всей группы вышел только он один. Израненный, не
потерял аппарат и высидел в обломках какого0то корабля, наблюдая за кровавой трапезой подводных тварей.
Его случайно подобрали рыбаки. С трудом выходили от ран, потом тайно переправили в Сирию, на нашу базу.
Все погибли, а он выжил. Судьба, другое предназначение? А может, тяжелая ноша? Или ангел-хранитель? И
вообще, можно ли говорить всерьез об ангелах или о дьяволе, как о реально существующей силе, действующей в
мире?
— Конечно, Бог существует, и ангелы — это его помощники в добрых делах. А вот дьявол, неужели он
существует на самом деле? Может, все это легенды, страшилки, пережиток веков? — размышляла Данка. — А может,
его начало, подлое и жестокое, всегда находится в самих нас? Зреет, выжидая случая. Ну, когда нужно выжить
любой ценой.
— Это так, к сожалению. Многие люди воспринимают все это, как сказки. Не понимают, что величайшей
победой дьявола было то, что он смог внушить людям, будто его нет. Под дьяволом Святое писание понимает
особую личность, свободное разумное и бесплотное существо, отпавшее от бога по своей воле. И способное
вселяться в разные тела, порабощать их своей воле. Это темный колосс, демон с повадками животного и
интеллектом и речью человека. В современном понимании это Эгрегор — информационная структура,
существующая в тонком многомерном мире, имеющая в трехмерной реальности своего двойника, которым и
руководит, дергая за веревочки.
Почему это чудовище выбрало его? Скорее, потому, что он был самый подготовленный и уже так привык к
горю и страданиям на войне, к морю крови, что без рассуждений любого мог лишить жизни. И многие парни вокруг,
да и сам, грузили кого-то, грабили, лишали денег, здоровья, жизни. Действовали так бессмысленно жестоко, словно
чьи-то приказы выполняли. Но на сходняках оправдывали свои действия: правое дело! Благородные разбойники!
Пираты!
Но тогда он не понимал, что в мире действуют две противоборствующие силы — добро и зло. И что есть
внутреннее право выбора. Каждый попадает в ситуации, в которых сам должен решить, что есть добро и зло. Зло —
лукавый искуситель, сатана. Он ждет, пока ты заглотнешь богатую наживку. Потом через нее и будет вести тебя к
пеклу…
— Прошли годы после этого. И я много думал, искал истину, старался понять глубинные истоки тогдашнего
своего поведения.
Конец восьмидесятых. Тогда пошли огромные изменения в стране и обществе. Великая депрессия и передел
советского хозяйства. Старые кумиры рухнули, и образовавшуюся пустоту заняли другие. Здесь, на гражданке, он
понял, что никому не нужен. И быстро сколотился с такими же потерявшимися в небольшую банду.
Не боялись ничего. В страхе держали не только урок, но и малолетние бригады. Грузили первые кооперативы,
наперстничали, крышевали. Все знали: в бригаде всегда держали слово. Действовали как автоматы бездушные.
Если обещали кому — завалят, значит тому конец.
И своих парней он сразу ставил в подобные рамки. Все старались перенять его облик, манеры, жесткое
мировоззрение. Даже одежду, походку, прическу. Повторяли все его психо-штампы мышления, образ жизни, систему
жизненных ценностей. Но автомат всегда ниже своего автоматизатора. Автоматизм строится на поиске кумира,
когда старая система рухнула, и индивидуум сам ищет себе лидера. Вот он, принцип создания бандитских бригад.
Поэтому одна из библейских истин гласит: Не сотвори себе кумира! А он сам был бог и кумир для многих. И питался
сознанием того, что он — вершитель судеб. Он карает и милует, решает, кому жить, а кому умереть.
Многие так и погибли в междоусобных разборках: кого-то свои подорвали с машиной, кто-то по наркоте сгинул.
Остались самые жестокие и хитрые. Те, кто знал, чего хочет.
К середине девяностых он был уже «в законе». Везде побывал. И каждый раз становился более дерзким и
жестоким — на фоне кокаина и чувства напускного товарищества. Как в гражданскую войну. Только там были
товарищи, а здесь брателы.
— В общем, все было: и стрельба на разборках, и настоящая война с конкурентами. Сейчас в романах, в кино
создают романтический образ героя того — нашего — времени. Что же за время такое было, если героями его
выступают бандиты, воры, киллеры, проститутки, гомики, лесбиянки? Революция? Гражданская война? Или снова
спустя годы отшлифуются образы, обрастут благородством, и станут новыми легендами, по старым библейским
сюжетам?
* * *
Это случилось на свадьбе. Женился один из братвы. Можно было бы не ходить. Но парень был на взлете, и
надо было поддержать его уровень. Приглашенных было человек пятьсот. В загородном лесном ресторане. Когда
началась пальба — никто не помнит. Стали рваться гранаты — настоящий бой. Под плачь и визги женщин — мат и
стоны раненных мужчин. Рядом упала граната. Все произошло в мгновенье. Как будто время растянулось, стало
медленным и вязким. И он автоматом, как в бою, в Афгане, откатился, закрыл руками голову. И услышал детский
плач — рядом, как будто на ухо. Успел только поднять глаза и мгновенно рвануться к этой маленькой девочке. Она
посреди свиста пуль и криков плакала на окровавленном теле своей раненной матери. Он неожиданно для самого
себя дернулся к ней и вопреки навыку выживать прикрыл своим телом. Раздался взрыв…
Он потерялся в холодном безмолвии небытия, а потом почувствовал, что тот жуткий демон, который столько
лет плотно держал, отпустил его душу. И его душа, вместе с душой этой девочки, мягко поднялись ввысь.
Ему казалось, что они стоят прямо в воздухе, взявшись за руки. И как в кино, смотрят на снующих внизу
людей, на дым от взрывов и окровавленную одежду. Потом они все выше поднимались к какому-то свету, вокруг
которого тьма. И в конце пути неземной голос произнес: «Спасибо за юную душу».
Чей это был голос? Архангела? Господа? Приказывал? Знак подавал?
— Как — за юную? — хотелось спросить ему тогда кого-то Всемогущего и Всевидящего. — Как — за юную?
Ведь я уже вырос.
— Возвращайся, — тот голос был неумолим, как приказ. — И испей до конца свою чашу. Твой час еще не
пришел.
Снова сноп света всколыхнул, вмешавшись, мрак и темень. И он провалился куда-то вниз.