Сорванец - Фенн Джордж Менвилл

Джордж Менвилл Фенн

Сорванец

Предисловие от издательства

Английский писатель, журналист, редактор и педагог Джордж Мэнвилл Фенн (George Manville Fenn) родился в 1831 году в Лондоне. Будучи третьим ребенком в небогатой семье, он не мог рассчитывать на получение хорошего образования. Поэтому юноша много времени посвятил самостоятельным занятиям. Он занимался литературой, историей, выучил французский, немецкий и итальянский языки.

Получив квалификацию учителя, Фенн некоторое время работал в одной из школ графства Линкольншир. Позже он занялся издательской деятельностью, правда, не слишком успешно – был издателем нескольких небольших газет и журналов, сам писал статьи и репортажи.

Первый его рассказ для детей появился в 1867 году. За ним последовали еще несколько произведений, которые принесли писателю известность. Остаток жизни Фенн посвятил литературному труду, написав в общей сложности около 200 произведений. Среди них есть биографии выдающихся людей, пьесы для театров, литературоведческие статьи. Но бо́льшую часть составляют повести и романы для подростков, которые пользовались популярностью не только в Англии, но и далеко за ее пределами.

Произведения писателя отличаются тонко прорисованными сюжетами, а также удивительной динамикой повествования. Автор постоянно держит читателя в напряжении, подогревая интерес к книге до самой последней страницы. Сам Фенн писал: «Я полагаюсь на человеческое желание разгадать тайну, поэтому создаю таинственные и сложные ситуации, часто наслаивая их друг на друга. И читатель постоянно задается вопросом: “Как же герой сумеет из этого выпутаться?”».

Повесть «Сорванец» (Quicksilver), вышедшая в свет в 1888 году, – пожалуй, наиболее захватывающее произведение писателя. Видимо, именно она в 1913 году, то есть четверть века спустя, вдохновила Бернарда Шоу на создание пьесы «Пигмалион».

Доктор Грейсон хочет доказать своему приятелю сэру Джеймсу Денби, что джентльмена можно вырастить из любого мальчишки, независимо от его происхождения. И с этой целью он усыновляет безродного подростка из приюта. Естественно, размеренной жизни обитателей дома приходит конец. Но чем больше шалостей они терпят от сорванца, тем сильнее привязываются к мальчику…

На русский язык повесть была переведена в 1896 году и вышла в свет под названием «Живчик, или Мальчик на колесе без тормоза». Настоящее издание представляет собой литературную обработку указанного текста.

Глава I

Странная парочка

Мальчик был совсем еще крошкой.

Его лицо и золотистые локоны были покрыты красноватой пылью девонширских дорог, а вокруг темно-серых глаз виднелись следы грязных пальцев, которыми он недавно утирал слезы. Но ручки с пухленькими пальчиками и красивыми ямочками на каждом суставе были чистыми и белыми – ведь ими малыш с удовольствием шлепал по воде крошечного ручья, сидя около дороги на мшистой кочке. Истасканная синяя куртка, составлявшая, видимо, единственное платье мальчика, была усеяна жемчужными каплями, сверкавшими на солнце подобно драгоценным камням.

Куртка была малышу совсем не впору и мешала его движениям. Портной сказал бы, что она сшита на взрослого мужчину, а нашему малютке было всего около двух с половиной, максимум – три года. Рукава странного одеяния были обрезаны и доходили мальчику до локтей, обшивка подола оторвана и служила поясом, туго стягивавшим ребенка в талии, чтобы куртка не сваливалась с него. Шейка и маленькие ножки были и вовсе обнажены.

Солнце сверкало на разбрызгиваемых каплях, покрывавших растущие около ручейка папоротники и плакучую березку. Когда капли воды попадали ему в лицо, малыш заливался серебристым веселым смехом, закидывал назад головку и демонстрировал белые зубки. Вода, папоротники, мох и цветы очень забавляли грязного, как поросенок, малютку, и он казался в высшей степени счастливым.

Наконец ему надоело плескаться в воде. Малыш спрятал одну ножку под платье, сжал пухлые розовые губки и принялся с комически серьезным видом счищать ручками грязь, застрявшую между пальцами ног. Ветер по-прежнему покачивал березку и цветы, а из соседних кустов вереска и камыша время от времени раздавались глухие звуки, походившие на рычание дикого зверя.

Вдалеке послышались цокот подков и шум колес, и вскоре на пыльной дороге показалась двухколесная тележка, которую не спеша тащила ленивая серая лошадь. В ней сидели толстый мужчина и не менее толстая женщина.

Женщина схватилась за вожжи, остановила лошадь, и оба краснолицых фермера с открытыми ртами уставились на ребенка.

– Айзик, смотри-ка! – прошептала женщина, указывая на малютку, продолжавшего невозмутимо счищать грязь со своих ног.

– Ну, мать, признаюсь: настоящая картинка! – сказал толстый фермер, улыбнувшись.

– Такой красивый малютка! – воскликнула женщина с материнской нежностью. – Еще бы вымыть его хорошенько!

– Вымыть?.. Ему и так хорошо! – заметил фермер. – Но чей он?.. Ты куда? Что ты хочешь делать?

– Посмотрю поближе, – сказала его жена, вылезая из тележки. – Должно быть, он заблудился…

– Ну, мы не затем едем на рынок, чтобы разыскивать заблудившихся ребят, – проворчал фермер.

Не успела женщина подойти к ребенку, как вдруг из-за кустов папоротника появился свирепого вида оборванец. Его грязное лицо, покрытое прыщами и нарывами, и неестественно блестящие глаза свидетельствовали о многолетнем пьянстве.

– Эй! – зарычал бродяга. – Оставьте ребенка в покое!

– Не смей пугать мою жену! – прикрикнул на него фермер.

– Оставьте ребенка в покое, говорят вам! – повторил бродяга.

– Откуда у вас этот мальчик? – заговорила женщина, оправившись от испуга. – Я уверена, что он не ваш!

– Не мой?! – зарычал бродяга. – А вот поглядите-ка! Эй, цыпка, иди ко мне!

И малютка тотчас подполз к нему, обхватил ручками шею и, склонив головку на его плечо, стал смотреть на фермера и его жену.

– Не мое дитя! – проворчал бродяга. – Что вы теперь скажете?.. Ну что глаза-то таращите! – прибавил он вызывающе.

– Поедем, хозяйка, – сказал фермер, и женщина нехотя влезла в тележку.

– Неладное дело: откуда у него такой ребенок? – прошептала она, не сводя глаз с малютки.

– Ну, это не наше дело, – оборвал ее муж и дернул вожжи. – Но-о-о, пошла!

Лошадь двинулась вперед все тем же неторопливым шагом, тележка покатилась. Фермерша, провожаемая злыми взглядами бродяги, все продолжала оборачиваться на сидевшего в вереске малютку, пока он не скрылся за поворотом дороги.

– Надо идти, надо идти! – забормотал бродяга, тщетно стараясь подняться на ноги.

Ухватившись за ветку березы, он наконец поднялся и, шатаясь, вышел на дорогу. Потом, вспомнив, что оставил ребенка, вернулся и сел на камень.

– Сюда, цыпка! – прорычал он.

Казалось, его вид и суровый голос должны были бы испугать ребенка, но малютка даже не встревожился и тотчас протянул свои ручки к громадным грубым кулакам. Одним взмахом перекинув его себе через плечо, бродяга проворчал: «Держись!» и поплелся по дороге.

Солнце согревало белокурую головку. В вереске раздавалось веселое щебетание птиц, а нетвердые шаги бродяги тихо укачивали малютку, и вскоре он заснул, продолжая и во сне крепко обвивать ручонками шею бродяги, по-видимому совсем забывшего о его существовании.

Солнце уже садилось, а бродяга все еще шел, шатаясь, по пыльной дороге и, как бы ссорясь с кем-то, сердито бормотал себе что-то под нос. Уже совсем завечерело, когда он наконец увидел перед собой дома красивого города.

Появление оборванца не прошло незамеченным. Одни горожане смотрели на него с отвращением, другие – с удивлением, а более глупые люди просто посмеивались и показывали на него пальцем. Но бродяга не замечал этого.