– Смотрите вот сюда! – закричал Барни, щелкая зажигалкой и поднося ее к машине.
Платформа была пуста. Сигара исчезла!
– Ты должен мне два доллара!
– Смотрите, смотрите! По крайней мере две секунды, три, четыре… пять… шесть… семь…
Внезапно на платформе появилась все еще дымившаяся сигара. Л. М. живо схватил ее и как следует затянулся.
– Ну хорошо, это машина времени, теперь я верю. Но какое она имеет отношение к производству фильмов или к спасению моей студии от банкротства?
– Позвольте мне объяснить…
Глава 2
В кабинете Л. М. сидели шесть человек, расположившихся полукругом перед письменным столом директора.
– Запереть дверь и перерезать телефонные провода! – распорядился Л. М.
– Сейчас три часа утра, – запротестовал Барни, – кто будет подслушивать в такую рань?
– Если об этом пронюхают банки, я разорен – пиши пропало до самой смерти, а может быть, и дольше. Перережьте провода!
– Позвольте, я займусь этим, – сказал Эмори Блестэд, вставая со стула и доставая из нагрудного кармана отвертку с ручкой, обмотанной изоляционной лентой: в «Клаймэктик студиоз» он возглавлял технический отдел. – Вот оно, решение загадки! За последний год мои ребята в среднем по два раза в неделю чинили в этом кабинете перерезанные провода!
Работа спорилась в его руках: он быстро снял крышки с соединительных коробок, и вот уже все семь телефонов, селектор, сеть телевидения и телепринт разъединены. Л. М. Гринспэн внимательно следил за ним и не произнес ни единого слова, пока своими глазами не убедился в том, что все десять проводов безжизненно повисли.
– Докладывайте! – рявкнул он, ткнув пальцем в направлении Барни Хендриксона.
– Итак, все готово и можно приниматься за дело, Л. М. Оборудование для времеатрона установлено в павильоне фильма «Сын чудовища женится на дочери монстра», и все расходы отнесены на бюджет фильма. Между прочим, машина профессора обошлась дешевле обычных декораций.
– Не отвлекайтесь!
– Ладно. Итак, последние съемки «чудовищного» фильма закончены в павильоне сегодня, то есть, я хотел сказать, вчера, и мы поспешили в темпе вынести оттуда все оборудование. Как только они ушли, мы тут же смонтировали времеатрон в кузове армейского грузовика из картины «Пифиси из Бруклина», профессор проверил оборудование и привел машину в полную готовность.
– Что-то не нравится мне эта история с грузовиком – его могут хватиться.
– Не хватятся, Л. М., мы обо всем позаботились. Во-первых, он считался избыточным армейским снаряжением, и его хотели сбыть с рук. Во-вторых, недавно мы продали его через наш обычный канал сбыта, а здесь его приобрел Текс. Под нас не подкопаешься.
– Текс? Какой еще Текс? И кто вообще все эти люди? – с раздражением произнес Л. М., обведя подозрительным взглядом сидящих вокруг стола. – Ведь я же предупредил, чтобы об этой штуке знало как можно меньше людей, по крайней мере, до тех пор, пока мы не убедимся, что она действует. Если только банки пронюхают…
– Ну уж меньше и вовлечь невозможно, Л. М. Смотрите: я, профессор, которого вы знаете, Блестэд, ваш начальник технического отдела, проработавший на студии тридцать лет…
– Знаю, знаю… но кто эти трое? – Л. М. махнул рукой в сторону двух загорелых молчаливых людей, одетых в джинсы и кожаные куртки, и сидящего рядом с ними высокого нервного человека со светло-рыжими волосами.
– А, эти… Эти двое – трюкачи с нашей студии, Текс Антонелли и Даллас Леви.
– Трюкачи с нашей студии! Послушай, Барни, что за трюк ты собираешься выкинуть с этими ковбойскими мальчиками из Бронкса?
– Ради бога, не волнуйтесь, Л. М. Для нашего проекта понадобятся люди, на которых можно положиться и которые без лишнего шума в случае неприятностей найдут выход из положения. До прихода к нам Даллас служил в армии, а затем выступал в родео. Текс тринадцать лет протрубил в морской пехоте, он инструктор по нападению и защите без оружия.
– А кто этот длинный?
– Это доктор Йенс Лин из Калифорнийского университета Лос-Анджелеса, филолог. – Высокий мужчина рывком встал и отвесил короткий поклон в направлении письменного стола. – Он специалист по германским языкам или по чему-то вроде этого. Он будет нашим переводчиком.
– Ну а теперь, когда вы стали членами нашей группы, вам понятно, насколько важен наш проект? – спросил Л. М.
– Мне платят денежки, – сказал Текс, – а я держу язык за зубами.
Даллас молча кивнул, соглашаясь с товарищем.
– Нам представляется удивительная возможность. – Лин говорил быстро, с легким датским акцентом. – Я взял отпуск на год и готов сопровождать экспедицию в качестве технического советника даже без предложенного щедрого гонорара. Ведь мы так мало знаем о разговорном старонорвежском…
– Ну хорошо, хорошо. – Л. М. поднял руку, удовлетворившись тем, что услышал. – Так какой же у нас план? Посвятите меня в детали.
– Сначала нам придется совершить пробное путешествие, – заметил Барни. – Надо посмотреть, работает ли машина профессора…
– Да я вас уверяю…
– …и если она работает, мы сколотим съемочную группу, разработаем сценарий и затем отправимся снимать фильм прямо на месте. И на каком месте! Вся история открыта нам на широком экране! Мы сможем все заснять, записать звук…
– И спасем студию от банкротства. Ни тебе расходов на дополнительные съемки, ни декораций, ни стычек с профсоюзами…
– Эй, поосторожнее! – нахмурился Даллас.
– Конечно, речь идет не о вашем профсоюзе, – извинился Л. М. – Вся группа, которая отправится в прошлое из нашего времени, будет получать повышенную ставку с надбавками: я не имею в виду участников оттуда – на них мы сможем сэкономить, верно? А теперь отправляйся, Барни, пока у меня не остыл энтузиазм, и без хороших новостей не возвращайся.
Их шаги, стук каблуков по бетонной дорожке гулко отдавались от гигантских звуковых стен в огромном помещении, а тени тянулись за ними сначала сзади, а потом выбрасывались вперед, когда они проходили через ярко освещенные круги под редкими лампами. Тишина и одиночество заброшенных студий внезапно напомнили им о величии их замысла, и они инстинктивно приблизились друг к другу, почти соприкасаясь плечами. Перед входом в здание стоял сторож; завидев их, он поздоровался, и его голос разбил мрачные чары тишины.
– Закрыто и опечатано, сэр, никаких происшествий!
– Отлично, – одобрительно отозвался Барни. – Возможно, мы останемся внутри до утра – секретная работа. Смотрите, чтоб никто из посторонних нам не помешал.
– Я уже сказал об этом капитану, и он предупредил ребят.
Барни запер за собой дверь, и тотчас же под крышей вспыхнули ослепительные солнца ламп. Огромное помещение пакгауза было почти пустым, если не считать нескольких пыльных листов фанеры в дальнем углу и грузовика грязно-оливкового цвета с белой армейской звездой на дверце кабины и брезентовым верхом.
– Батареи и аккумуляторы заряжены, – объявил профессор Хьюитт, взобравшись в кузов грузовика и покрутив несколько ручек. Затем он разъединил массивные кабели, тянувшиеся от зарядного устройства к выводам на стене, и забросил их в грузовик. – Садитесь, джентльмены, мы можем начать эксперимент когда угодно.
– Может быть, мы назовем это не экспериментом, а как-нибудь иначе? – с беспокойством спросил Эмори Блестэд. Он вдруг начал жалеть, что связался с этим предприятием.
– Я, пожалуй, сяду в кабину – там удобнее, – сказал Текс Антонелли. – Мне пришлось водить вот такой же шестиосный все время, пока я служил на Марианнах.
Один за другим участники экспедиции забрались вслед за профессором в кузов грузовика, и Даллас закрыл откидной борт. Ряды электронного оборудования и генератор, спаренный с двигателем внутреннего сгорания, занимали большую часть кузова, и участникам пришлось сесть на ящики с припасами и оборудованием.
– У меня все готово, – объявил профессор. – Может быть, для первого раза побываем в тысяча пятисотом году?