Когда-то они с королем Рэдриком и лордом Алейном Деми, герцогом Западной Сальвы обручили пятилетнюю Хельви и семилетнего сына Деми Харвея, чтобы две ветви некогда могущественных сальвских королевских династий соединились воедино. Это было в славные дни Великого Сальвского Возрождения, когда из под обломков древней державы, уничтоженной набегами и распрями, вновь начало подниматься сильное королевство - Гранар - и к нему потянулись все разрозненные сальвские владения, давно подпавшие под руку соседей.
Лорд Деми, лучший друг и соратник Редрика - веселый Деми, беспечный Деми, верный Деми - изменил Беоту, ради великого дела объединения сальвов. Тогда казалось все возможным! Но силы были слишком неравны. Редрику удалось отстоять Гранар, а его друг был разбит и погиб. Западная Сальва вернулась в состав проклятого Беота, маленький лорд Деми принял герцогский титул и воспитанный вдали от родины теперь служил королю Беота. Это было особенно обидно, потому что Харвей, говорят, вырос хорошим воином, впрочем, как и все в его роду...
"Стоп, - сказал себе отец Робер, было поднявший кисточку с известкой, но так и не донесший ее до ствола. Густые белые капли падали на подол его серой сутаны. - Стоп". Он сам совершил когда-то обручение детей вот в соборе аббатства. Правда, это было давно, и последующие события, казалось, напрочь перечеркнули все, сделанное в угаре общего восторга. Но... обряд есть обряд, его никто не отменял, да и не может отменить. Во всяком случае всплыл благовидный предлог, мешавший королеве выйти замуж, пока обручение не расторгнуто. "Я должен по крайней мере сообщить об этом Хельви. - сказал себе отец Робер. - А там уж она пусть решает как знает. Хотя, на мой взгляд, это единственный шанс выпутаться из щекотливой ситуации".
-- Или еще больше запутаться в ней. - ответила королева, когда епископ, не дожидаясь четверга, изложил ей свои мысли.
Вернее не дождалась четверга сама Хельви, она приехала в аббатство, словно почувствовав на расстоянии, что наставник думает о ней. И думает не беспредметно. Королева шла к нему по открытой галерее, улыбаясь, как в давние времена. Ветер раздувал на ней капюшон черного бархатного плаща, подбитого лиловым шелком. Ее золотистые волосы были уложены в высокую прическу и скреплены алмазным эгретом, а темные миндалевидные глаза казались в тени балюстрады почти черными. На самом деле Хельви не была ни золотоволосой, ни черноглазой. Светлая, как все, в ком текла, помимо гранарской, еще и кровь северных варваров, она умела при помощи отвара ромашки предавать своим кудрям солнечный блеск. А приглядевшись, наблюдатель обнаруживал, что ее цыганские очи - наследие матери фаррадки вовсе не черные, а темно-темно синие. Но в сочетании диссонанс золота и черни навсегда врезался в память.
-- Харвей служит Беоту, -- вслух рассуждала Хельви, -- следовательно добиться расторжения помолвки будет не просто...
-- Почему? - сначала не понял отец Робер.
-- Умоляю, мой друг, додумайте сами, - попросила она. - Не мешайте мне... Боюсь, что мы, выйдя из одного затруднения, попадем в еще худшее. Король Дагмар очень хитер, еще хитрее его мамаша, эта старая карга Этгива... Они придумают, что-нибудь такое, чего мы не предусмотрим...
-- Что именно, дитя мое?
-- Просто не позволят одной из сторон расторгнуть договор. Лорд Деми ведь их вассал, а сюзерен имеет право... И я останусь что-то вроде соломенной вдовы. Ну вы понимаете? Не просто не выйду замуж за короля Фомариона, а вообще никогда ни за кого не выйду.
Такого поворота мыслей епископ не ожидал. А ведь она права! Хельви сильный политик. Сильнее, чем он предполагал в детстве.
-- Всякий раз, когда мы будем предпринимать попытки найти мне мужа, Дагмар станет поднимать вопрос об обручении и отказываться его расторгнуть. А это приведет к чему?
Епископ молчал, ему и так было все понятно.