В то же время у него куча недостатков, с которыми вряд ли смирится уважающая себя женщина.
Большой любви Майкл не искал. Упаси Боже! Он уже испытал, что это такое. Настоящее наваждение. Хватит с него! Никакой романтики. Жена должна быть доброй, милой, интеллигентной, конечно, привлекательной, но вовсе не красавицей. Красота обманчива. Теперь Майкл хорошо это знал. Слава Богу, юность позади и ее идиотские порывы тоже.
В будущей жене Майкл хотел найти настоящего друга, но не какую нибудь девчонку, а женщину с жизненным опытом. Плохо только, что с первого взгляда не определишь, можно ли ей доверять и как она будет к нему относиться. На собственном горьком опыте Майкл убедился, что главное в отношениях – взаимное доверие.
Только вряд ли в этом уголке Уэльса найдешь подходящую женщину. Видно, придется ему отправиться на сезон в Лондон. Совсем неплохо прожить несколько месяцев просто так, в свое удовольствие. Если повезет, он найдет достойную спутницу жизни. Не повезет в этом сезоне, повезет в следующем.
Его размышления прервал стук в дверь. Это пришел дворецкий с потрепанным дорожным мешком.
– Вам почта из Лондона, милорд.
В мешке Майкл нашел письмо с печатью графа Стрэтморского и стал его вскрывать. В прошлый раз Люсьен прислал ему срочное письмо с приглашением принять участие в спасательной экспедиции, что было весьма заманчиво. Может быть, и на этот раз Люсьен хочет предложить ему нечто увлекательное, чтобы развеять скуку зимних месяцев?
Но стоило Майклу пробежать глазами несколько скудных строк, как его легкомысленное настроение мгновенно улетучилось. Он прочел письмо вторично и встал.
– Проследите, чтобы о гонце герцога Стрэтморского как следует позаботились, и передайте повару, что я вряд ли вернусь к обеду. Мне надо съездить в Абердэр.
– Да, милорд.
Не в силах совладать с любопытством, дворецкий спросил:
– Плохие новости?
Майкл хмуро улыбнулся:
– Самый страшный кошмар Европы только что стал явью.
Поглощенный мыслью о полученном известии, Майкл не замечал ни пронизывающей сырости, ни тумана, пока ехал к главному поместью герцогов Абердэрских. Добравшись до места, он спешился, отдал поводья груму и вбежал в дом, перескакивая через две ступеньки. Всякий раз бывая в Абердэре, Майкл радовался восхитительному ощущению легкости, с которой снова мог влететь в дом Николаса, как в те далекие времена, когда они учились в Итоне. Тремя четырьмя годами ранее это было бы так же невозможно, как восход солнца на западе.
Дворецкий сразу предложил Майклу пройти в спальню, поскольку тот был практически членом семьи. Леди Абердэр Майкл застал у детской кроватки с великолепной резьбой. В кроватке лежал ее сын Кенрик.
– Добрый день, Клер. Ты, я смотрю, ни на минуту не отходишь от виконта Трегара, – сказал Майкл с улыбкой.
– Здравствуй, Майкл. – Графиня протянула ему руку. – Это так утомительно. Я чувствую себя кошкой, стерегущей своего котенка. Моя подруга Марго уверяет, что через месяц другой я поумнею.
– Ты всегда была умной.
Он ласково поцеловал ее в щеку. В Клер, казалось, сосредоточились все самые лучшие человеческие качества.
– Никогда не думал, что пальчики могут быть такими крошечными! – сказал Майкл, заглянув в кроватку.
– Крохотные, а сильные, – с гордостью произнесла Клер. – Возьми его за ручку, сам убедишься.
Майкл коснулся руки младенца, и тот, пискнув, ухватился своими пальчиками за кончики пальцев Майкла. Майкл почувствовал прилив нежности. Этот маленький человечек был плодом любви Клер и Николаса. От отца он унаследовал обаятельную улыбку, от матери – ясные голубые глаза. Названный в честь деда по отцовской линии, Кенрик был как бы мостиком между прошлым и будущим.
Майкл подумал, что и у него мог быть ребенок. Ему исполнилось бы скоро пять лет…
Сама по себе эта мысль была невыносимой.