Разогнавшись, я вскоре догнал медленно едущий и сверх меры загруженный рассадой жигуленок-четверку. Присматриваясь и готовясь к обгону – оглядывая вереницу встречных, испуганно вздрогнул: рядом словно рвануло объемным взрывом – я по привычке едва не топнул по педали на рефлексах, увеличивая скорость и уходя из-под обстрела. Но сердце ухнуло вниз всего на миг – краем взгляда уловил движение слева, и мгновением погодя увидел удаляющийся мотоцикл. Обогнавший меня впритирку мощный спортбайк, двигатель которого ревел раненым драконом, стрелой скользнул мимо жигуленка. Водитель четверки видимо также, как и я – испугался от неожиданности. Вот только он вероятно машинально дернулся, и жигуленок зацепил обочину – которая, по несчастливой случайности, в этом месте была весьма разбитая.
Перегруженная четверка задрожала, нещадно пыля – катясь правыми колесами по ухабам, и ее водитель – пытаясь вернуться на дорогу, слишком резко вывернул руль. Жигуленок опасно выскочил на встречную полосу, и при попытке выйти из заноса машина стала неуправляемой – завиляв, и боком скользнув прямо под кабину оранжевого высокого самосвала, двигавшегося навстречу. От удара жигуленок взорвался брызгами стекла – как лопнувшая ваза, и сцепившиеся грузовик с легковушкой – оказавшейся под передним мостом, повело на встречную полосу. Пустой самосвал, водитель которого резко выкрутил руль, пытаясь уйти от столкновения, опрокинулся – резко, словно брошенная ребенком игрушка. Прямо нам на встречу – я даже не успел ничего сделать. Лишь в последний миг увидев перед собой ржавое дно пустого кузова с прилипшим песком и белую вспышку – взорвались подушки, прерывая испуганный крик Марины и визг Анны.
Но жесткого, убийственно сминающего все на свете столкновения не последовало – движение продолжалось. Через мгновенье раздался сдвоенный удар – словно кирпичи прилетели в капот, а после машина подскочила – явно что-то переехав, по размерам побольше чем лежачий полицейский. Из-за несдувшихся пока подушек я ничего не видел, но по ощущениям машина двигалась не по дороге – подпрыгивая и перекатываясь. Но продолжалось это не более нескольких секунд – мы все же врезались во что-то. Резкий удар, машина мгновенно остановилась, а мимо мелькнуло зеленое платье и голые ноги – Анна словно выпущенный из катапульты снаряд вылетела с заднего сиденья, вышибая покрывшееся паутиной трещин от предыдущего удара лобовое стекло.
Сдувшиеся подушки мягко опали, а я ошарашенно оглядывался по сторонам – пытаясь понять, что произошло. Из-под капота валил пар, слышался звук льющейся жидкости, потрескивал смятый металл. Оглядевшись, зажмурился – не веря своим глазам, и на несколько секунд зажмурился, прислушиваясь к себе. Не считая гула в ушах от звука взорвавшихся подушек, по ощущениям все было в порядке, ничего не сломано. Вдруг на меня навалилась непереносимая тяжесть – словно воздух сгустился со всех сторон. Под бровями, обволакивая голову изнутри, возник тяжелый комок – такой, что глаза уже было не открыть – но пробиваясь словно сквозь тяжелую пелену, я неимоверным усилием вырвался из подступающего беспамятства.
С трудом открыв глаза – борясь с тяжестью и дыша так, словно только что пробежал стометровку идя на рекорд, я попытался прийти в себя, осматриваясь. И с трудом воспринимая происходящее – не в силах понять, как машина могла оказаться в зимнем лесу? Я брежу?
Вся правая сторона капота смята, обнимая дерево с гладкой корой – запомнившийся сильный удар – столкновение именно с ним. Вылетевшая из машина Аня скорее всего в него не врезалась – пролетела дальше. Хотя недалеко – в нескольких метрах впереди, на толстой коре более массивного ствола виднелся длинный клок волос. Девушка лежала рядом, среди толстых корней – на снегу ярким пятном летней зелени выделялось ее платье. Морозный холод между тем уже начал проникать в салон – и я вздрогнул, передернув плечами – в футболке оказалось не жарко. Посмотрел на Марину – девушка была без сознания, но по виду не зажата и в порядке – спасли ремень и подушки.
Потянувшись, при этом по-прежнему преодолевая сопротивление словно сгустившегося воздуха, коснулся шеи девушки – пульс был, глубокий и ровный. Коротко оглянулся, опустив взгляд вниз – Константин лежал позади скрючившись, словно собранная детская игрушка трансформер – он тоже был не пристегнут. Вячеслав выглядел как живой – но, как и Марина, был без сознания.
Дверь получилось открыть не с первой попытки – причем двигаться приходилось с усилием, словно находился в толще воды. Отчаянный удар плечом, и я вывалился в снег – причем тяжесть с плеч пропала, а в сугробе оказался рывком, словно вырываясь из липкого желе. Перекатившись по холодному, колкому снегу, обернулся. И сразу увидел, как в меня летит черный клубящийся сгусток, размером чуть больше футбольного меча. По мере приближения темный шар менял очертания, и перед взором возникло изображения искаженного демонического лица, открывающего клыкастый рот в протяжном крике. Произошло это всего лишь за несколько мгновений, и машинально я – в самый последний момент взрыхлив снег, сумел откатиться с пути сгустка тьмы. Тот оказался вытянут на манер кометы, и пролетел мимо, обдав омерзительно-липким холодом. На мгновенье машинально обернулся, провожая взглядом стрелу тьмы – которая ударилась в ближайший ствол, и обволакивая его проникла под кору, начав разъедать дерево словно кислота.
Я уже перекатился в сторону– машинально, на инстинктах. Как оказалось – вовремя. Вторая темная стрела прошла совсем рядом, под острым углом зацепив снег и оставив на земле черную, дымящуюся проплешину. Вскочив на ноги, увидел атакующего меня незнакомца и побежал к нему – ноги проваливались в снег по колено, и ожидаемый стремительный бег превратился в пародию.
Третья стрела уже была готова сорваться с руки пытавшегося меня убить странного колдуна. Выглядел он совершенно чужеродно для зимнего леса – серое мешковатое облачение, стянутое широким ремнем и портупеей – в которых были многочисленные кармашки и небольшие тубы для свитков. Агрессивный колдун стоял на коленях – причиной его промахов была не только моя подвижность, но и помятое состояние – выглядел он так, словно его только что сбило машиной.
Краем глаза замечая, как вокруг пергаментной, полностью обескровленной кисти вновь формируется сгусток тьмы, на бегу я посмотрел в его лицо – бледная, словно высушенная желтая кожа, туго обтягивающая безволосый череп, и страшные, абсолютно черные глаза. Очередная стрела вновь прошла мимо, опасно мазнув липким смертельным холодом – пришлось прыгнуть в снег, уходя от атаки. Падая вперед, я перекатился через плечо и на ноги поднялся уже рядом с противником. В тот момент, когда колдун вскинул руки – явно пытаясь сформировать защитную сферу, я ударил его ногой. Подъемом, как по футбольному мячу – в челюсть. Он рухнул навзничь, раскинув руки – тьма с ладоней испарилась, как не было – эффект прерванного заклинания. Я же, не останавливаясь – чувствуя скользнувший ходок страха при взгляде на безжизненное, лишенное каких-либо эмоций лицо, ударил еще раз, без внутреннего тормоза – так, чтобы убить. И снова ногой, в прыжке приземляясь ступней ему на шею. Сухо треснули кости – несмотря на магическую силу, тело колдуна было хрупким, иссушенным.
Не останавливаясь, ударил сверху-вниз еще несколько раз – даже не заботясь о том, что убиваю человека. Инстинкт самосохранения на время затмил все поведенческие рамки – и явственно ощущая страх смерти, прошедшей совсем рядом, действовал я сейчас руководствуясь соображением, что лучше буду работать для адвоката, чем землекопы станут работать для меня.
Колдун – с неестественно вывернутой шеей, дернулся и затих, вбитый серией отчаянных ударов в снег. Я выдохнул, не справляясь с дыханием – после перенесенной смертельной опасности меня била крупная дрожь. И только сейчас, подняв взгляд от трупа колдуна, увидел всю картину места, куда приехал. Я находился в центре широкой поляны на высоком холме среди зимнего леса. Редкие черные голые деревья, серый камень – местами заметны весьма крупные валуны, белый снег. Небо низкое, тяжелое – и темно-серые тучи, словно вот-вот готовые разродиться снегопадом, будто бы подсвечены изнутри тяжелым багрянцем.