Осмотревшись, не обращая внимания на колючий холод, я вгляделся в центр поляны, где начинались следы колес – возникая словно из ниоткуда. И проходили они через пятачок голой, выжженной дочерна земли, на которой открылась ужасающая картина. Пятеро обнаженных людей – раскинувшая широко в стороны руки и ноги худенькая девушка в центре, а остальные четверо вытянуты в струнку, словно являлись лучами прямого креста. Руками они обхватывали конечности девушки, причем делая это не по своей воле – приблизившись, я заметил, что руки всех – через запястья, вбиты в землю деревянными кольями.
Форма ровной, выложенной из человеческих тел фигуры в виде креста была нарушена – материализовавшись из ниоткуда, моя машина, сохраняя скорость, переехала двоих жертв. Общая картина выложенного символа сохранилась потому, что тела были закреплены кольями – правда не все несчастные после того как по ним проехала машина, остались на месте. Я сделал несколько осторожных шагов, приближаясь и присматриваясь.
Три девушки, два юноши – когда-то юные и здоровые тела, сейчас иссушенные темной магией в ходе кровавого ритуала призыва – сомнений в этом у меня уже не оставалось. Светлая незагорелая кожа, длинные волосы – собранные в хвост у обоих мужчин и распущенные у девушек; многочисленные татуировки – странная вязь на руках, причем словно матово подсвеченная изнутри. Четверо тех, кто служил лучами креста, выглядели высушенными – и полностью обескровленными. Лежащая в центре девушка сохранилась получше – но проверять жива она или нет, я даже не думал – между совсем маленьких грудей у нее торчала массивная, украшенная резьбой в виде переплетения змей рукоять кинжала.
Пятеро погибших – убитых колдуном, без сомнения, не были людьми – понял вдруг я. Фигуры, телосложение, черты лица – искаженные в посмертных гримасах непереносимой муки, у них отличались от человеческих. И кроме этого, у всех – у тех троих, у кого я видел с этого места, были острые уши.
Не совладав с эмоциями, я выдохнул долгую фразу, в которой было всего лишь одно приличное слово: «Приехали». Все же не каждый джентльмен, наступив в темноте на кошку, называет ее кошкой – вот и я не удержался. И едва закончив говорить, вздрогнул от неожиданности – лежащая в центре девушка вдруг открыла большие, нечеловеческие глаза – невероятным образом подсвеченные изнутри холодным голубым светом, и глухо застонала.
Печать авантюриста
– Тихо-тихо-тихо, – негромко произнес я, осторожно перешагнув через перекрученный – со следами протектора колеса, обнаженный труп мужчины эльфа, и присел рядом с девушкой.
Распятая эльфийка, несмотря на торчащий из груди кинжал, потянулась ко мне, пытаясь вырваться из плена удерживающих ее в растянутом положении кольев. Сделав серьезное усилие – явно стоившее ей много силы, она что-то произнесла. Тихо, ломким от боли голосом – говоря на необыкновенно певучем, отдаленно похожим на итальянский языке. Почти сразу девушка кашлянула – так, что вздрогнуло худенькое тело, а ее подбородок окрасился кровью.
Но по интонации, и по брошенному в сторону взгляду я понял, что она просила меня ее освободить. Причем не в силах больше говорить, эльфийка – даже не смотря на то, что голова ее бессильно упала, продолжала выразительно на меня смотреть. На миг я вгляделся ей в глаза – радужка яркого, необычно глубокого синего цвета, а белок голубоватый, льдистый; воспаленные капилляры тоже голубые, но потемнее – словно у нее кровь синего цвета. Хотя это не так – вся грудь багровая вокруг страшной раны.
Мельком посмотрев на отталкивающе-неприятную – даже без учета того, что он торчит из груди пока живого чело… эльфа, черную рукоять ножа, я мягко взял тонкое запястье девушки. Мне понятно ее желание освободиться – возможно, умирающая просто в шоке, и ее тянет бежать куда глаза глядят – безрезультатно пытаясь скрыться от невыносимой боли. Лучшее решением было бы дождаться врачей, но судя по окружающему пейзажу в ближайшее время помощи не будет. Если только вертолет – подумал я, и замер. Собрался было вернуться к машине за телефоном, но эльфийка – доживающие последние секунды жизни, посмотрела на меня так умоляюще, что я медленно потянул ее пригвожденную руку – вытаскивая вместе с деревянным гвоздем. Тянул я за небольшое уплотнение сверху – образовавшееся, когда деревянный гвоздь забивали, а запястье девушки лишь поддерживал.
Стоило только заточенном колышку выйти из земли, как эльфийка дернула нанизанной на деревяшку рукой, освобождая ее. От резкого движения девушка вновь закашлялась – очень, очень плохим кашлем. Сипло пытаясь вздохнуть, она подняла освобожденную руку, коснулась шеи – чуть ниже ямочки, а после – подняв руку, сделала несколько пассов в воздухе. Вязь татуировки на ее предплечье налилась силой глубокого синего света, а прямо под ямочкой шеи раскаленным магическим огнем засветился большой круглый медальон. Тонкие пальцы девушки обхватили его, и она сняла появившийся на шее и налившийся магией амулет, попытавшись прислонить его к моей шее. Внутренне протестуя – но повинуясь умоляющему взгляд, я рывком расстегнул пуговицы воротника футболки-поло, и эльфийка все же коснулась амулетом моей кожи. И вдруг прянула вперед, пытаясь подняться – так, что я невольно подхватил ее на руки. Тонкая ладонь сильнее уперлась мне в грудь – я ощущал касания холодных как лед пальцев. Эльфийка – с неожиданной силой, вырвала вторую руку из земли, и приобняла меня – прильнуть полностью помешала рукоять торчавшего из ее груди ножа. Девушка зашептала – вновь на певучем языке, но сейчас в ее голосе слышались требовательные вопросительные интонации.
– Не понимаю, – практически беззвучно – от ошеломления, покачал я головой.
– Ess… ess… ess… – шептала между тем эльфийка, сопровождая каждое слово едва заметным кивком. Меня после ее восклицаний – через прислоненную вместе с амулетом ладонь, словно пронзало легкой щекоткой, схожей с не несущим боли слабым электрическим разрядом.
– Ess’tuath esse. Va faill! – произнесла эльфийка вдруг сильным голосом, и меня уже всерьез тряхнуло – не двести двадцать, но весьма ощутимо! Я вздрогнул так сильно, что невольно задел рукоять торчавшего из груди жертвы кинжала. Девушка вздрогнула, лицо ее исказила гримаса мучительной боли.
– Эй-эй-эй, подожди, – машинально заговорил я – Не умирай, пожа…
Глаза обнимающей меня эльфийки расширились, и она заговорила вновь, сумев удивить – хотя казалось бы, после произошедшего это невозможно.
– Спаси… Не верь Седрику. Цветы – это ловушка. Прости, – произнесла эльфийка на русском – говоря с легким тягучим акцентом.
– Кого спасти, какие цветы, какая ловушка? – понимая, что сразу много вопросов, все же не сдержался я.
Впрочем, было уже поздно – удивительное голубое свечение во взгляде девушки потухло, и ставшие серыми глаза подернулись поволокой смерти. И через мгновенье все перед моим взором серый окружающий мир расцветило невероятно яркими красками золотого сияния, совсем как в дополненной реальности:
Вы получили в дар «Добровольный слепок души»!
Вы получили предмет «Печать авантюриста 5 ранга»!
Активировать/Отказаться
Внимание!
Вам передан в дар «Патент авантюриста 5 ранга»
Принять/Отказаться
Внимание!
Вам доступна специализация «Воин-маг»
Принять/Отказаться
Четыре надписи словно наслаивались друг на друга – как открытые приложения на айфоне. Или как магические карты – чуть погодя пришло сравнение. Тем более, что каждая надпись была словно на прямоугольнике, на котором – если присмотреться, виднелся герб. За надписью о полученном слепке души фон был светло-зеленый, за сообщением о патенте авантюриста виднелась эмблема с простым щитом, на котором присутствовал схематический рисунок в виде кристалла, а вот за предложением о принятии специализации боевого мага герб оказался значительно ярче: своеобразной «эльфийской» формы щит с острыми углами, за которым были скрещены два хищно искривленных меча с длинными рукоятями. Как было заметно, на клинках плясало магическое пламя – на одном жаркое, красное, на втором синее, ледяное.