Тем не менее, несмотря на эту ссору, кайзер прибыл в Англию в 1889 году, стараясь быть как можно приветливее.
После этого отношения несколько смягчились — до той поры, пока кайзер не решил стать, по словам принца, «боссом в Коусе».
Он был командующим эскадрой королевских яхт, и его «Британия» побеждала на важнейших соревнованиях.
Она считалась лучшей гоночной яхтой из существовавших в то время.
Но кайзер перечеркнул эти достижения своей победой над принцем в гонках Королевского Кубка.
Впоследствии он избрал Коус местом демонстрации самых современных кораблей военно-морского флота Германии.
Так, в прошлом, 1895 году он прибыл туда на императорской яхте «Гогенцоллерн»в сопровождении двух новейших военных кораблей, «Верт»и «Байсенбург».
Они были названы так в честь городов, где германцы одержали победу во франко-прусской войне.
Кайзер бросил вызов Комитету регаты, демонстративно сняв свою яхту с гонок на Королевский Кубок.
Он заявил, что условия гонок ставят его в заведомо невыгодное положение.
Потом он проявил злонамеренную резкость по отношению к своему дяде во время обеда на борту «Осборна».
Весь королевский двор был осведомлен о гневе принца Уэльского.
Поэтому лорд Брэйдон не очень удивился, когда принц сказал ему, как только они остались наедине:
— Я прошу вас сделать кое-что для меня, Брэйдон, а именно — поехать в Германию.
Лорд Брэйдон тяжело вздохнул и ничего не ответил.
Принц Уэльский в крайнем возбуждении ходил по комнате взад и вперед.
— Я узнал из достоверного источника, что мой племянник, кайзер, располагает новым морским орудием, более эффективным, чем любое имеющееся у нас.
Он остановился, пытаясь хоть немного успокоиться, и, поскольку лорд Брэйдон продолжал хранить молчание, продолжал:
— Мне известны ваши блестящие способности к языкам, и то, что вы свободно говорите по-немецки. Если появится малейшая возможность выяснить реальное положение вещей, то это можете сделать лишь вы.
— Я очень сомневаюсь в этом, ваше высочество, — ответил лорд Брэйдон. — Если все содержится, как вы полагаете, в таком секрете, немцы будут тщательно его охранять, и вряд ли можно надеяться, что они будут со мной откровенничать.
— Я хочу иметь представление, что кроется за этим, — упорствовал принц Уэльский. — Мы знаем, что они строят военные корабли; но если эти корабли вооружены лучше, нежели наши, то это чревато для нас непредсказуемыми последствиями.
Лорд Брэйдон, так же как принц и многие другие, был убежден, что рано или поздно Германия бросит вызов господству Британии на море.
Слишком хорошо была известна страшная зависть кайзера к привольно раскинувшейся Британской империи.
Он открыто говорил о необходимости большего «жизненного пространства» для Германии.
Спорить было бесполезно, поэтому Брэйдон сказал:
— Я поеду в Германию и сделаю все, что в моих силах, но надеюсь, что ваше королевское высочество не будет ожидать чудес от моей поездки.
Принц произнес нечто неопределенное.
— Я очень сомневаюсь, — продолжал Брэйдон, — что смогу доставить какие-либо сведения, которыми вы бы еще не располагали.
Это был тонкий комплимент.
Королева пока не посвящала сына во все государственные дела.
Принц не был допущен к участию в обсуждении важных вопросов и делал все возможное, дабы получить информацию, от которой его отгораживали.
Ему хотелось думать, что он в курсе всех дел.
Лорд Брэйдон понимал, что если принц добудет информацию о секретном оружии ранее Министерства иностранных дел или Британского военно-морского ведомства, то это будет предметом его особой гордости.
Принц положил руку на плечо разведчика.