Глава 1
Ее звали Зарабет. Она была падчерицей богатого торговца пушниной в Иорвике, или Йорке, как называли этот город местные англосаксы.
Нельзя сказать, что Зарабет блистала красотой. Он встречал женщин и красивее, и ярче: рабыня Сира, например, выглядела куда
привлекательнее.
Его земляки были такими светловолосыми, что в лучах полуденного солнца казались седыми, а Зарабет гордилась своими пышными огненно
рыжими волосами, которые в тени отливали кроваво красным цветом. Ее локоны либо свободно рассыпались по спине, либо двумя тяжелыми
косами оплетали голову. Вероятно, роскошные волосы девушка унаследовала от своей матери, уроженки Ирландии.
Он ездил в Дублин несколько лет назад, чтобы купить рабов и продать морские раковины, меха, оленьи рога и мыльный камень.
Поговаривали, что ирландцы плодятся как псы, поэтому волосы у них не такие, как у всех людей. Ее глаза тоже были странного цвета –
неестественно зеленого, как мох на болоте. Ничего похожего он не видел даже в Ирландии.
Ему не раз доводилось смотреть на свое отражение в начищенном до блеска серебряном блюде, и он прекрасно знал, что его глаза, как и у
большинства соплеменников, небесно голубые, когда он в хорошем расположении духа, и темно синие, как фьорд Осло, когда он чем то
раздражен. Его мать, Хельги, не раз говорила, что глаза у него мягкие и теплые и что их голубизна напоминает цвет яиц малиновки.
Такое сравнение удручало его сверх всякой меры.
Зарабет была высокой женщиной, но при его гигантском росте доставала ему лишь до плеча. Первая жена, Далла, была маленькой, и, сжимая
в объятиях ее хрупкое тело, он порой представлял, что ласкает ребенка, а не женщину, не жену.
Он несколько раз подходил совсем близко и заметил, что кожа у Зарабет чиста и бела, как снег на вершине горы. Когда девушка
улыбалась, две ямочки появлялись на ее щеках. Эта улыбка и покорила его сердце, стоило ему увидеть ее.
Зарабет не принадлежала к роду викингов, но это его нисколько не заботило: он желал ее так, как никогда не желал ни одну женщину.
Он постоянно думал о том, что хочет обладать ею, о том, как войдет в ее лоно и найдет успокоение. Он хотел говорить с ней, делиться
своими планами, мечтал о том, как они вместе поплывут в торговый порт Хедеби, а оттуда, миновав цепь небольших островков вдоль
побережья Швеции, доберутся по рекам до Киева. Возможно, он повезет ее и дальше, в тот прекрасный, сияющий золотом куполов город на
Черном море, который викинги называют Миклагардом, а все остальные – Константинополем.
Порой он думал даже о том, что у них будут дети – дочери с огненно рыжими волосами и светловолосые сыновья. Правда, казалось
странным, что у мужчин в его роду могут быть ярко зеленые глаза, но протеста это не вызывало.
* * *
Он, Магнус Харальдсон, был вторым сыном графа Харальда и в свои двадцать пять лет владел огромной фермой Малек, которую завещал ему
дед. Плодородная почва – хотя земли здесь, как правило, были каменисты и скудны – давала богатые урожаи ячменя, пшеницы и ржи. Магнус
успешно занимался торговлей, унаследовав от отца хозяйскую смекалку и расчетливость, и даже приобрел собственное судно – «Морской
ветер». У Магнуса была дюжина рабов, и на него работали местные крестьяне. Многие из них были друзьями Харальдсона и не только
сопровождали его в плаваниях, но и сами немного торговали.
По воле родителей Магнус женился в семнадцать лет. Его жена Далла, сама еще почти ребенок, умерла при родах через два года после
рождения сына Эгила.