Тогда староста деревни, где жил отец, и старосты окрестных деревень созвали всех людей на панчаят - местный сельский суд, - и, когда все явились, судьи обратились к присутствующим с просьбой придумать какие-нибудь новые средства, чтобы избавиться от леопарда-людоеда. Тогда один старик, только что пришедший с места, где сжигали умерших, чей внук предыдущей ночью был убит, поднялся и сказал, что вовсе не леопард вошел к нему в комнату и убил спящего рядом с ним внука, но один из членов их деревенской общины, который, как только почувствует голод и жажду до человечьего мяса и крови, принимает обличье леопарда; вот почему его нельзя убить обычными испробованными способами и это было уже достаточно хорошо доказано. Его можно уничтожить только огнем. Он подозревает одного толстого садху [* Садху (Sadhu) - аскет, или отшельник, часто в значении святой"], который живет в лачуге около разрушенного храма.
Когда он кончил говорить, поднялся большой шум. Некоторые кричали, что горе от потери внука свело старика с ума, в то время как другие уверяли, что он прав, и вспоминали, что садху пришел в деревню примерно в то время, когда начались убийства. Они вспоминали дальше, что на следующий после убийства день садху все время спал, раскинувшись на своей лежанке прямо под солнцем.
Когда был восстановлен порядок, дело долго обсуждалось, и панчаят в конце концов решил никаких немедленных шагов не предпринимать, но в дальнейшем за всеми поступками садху установить постоянное наблюдение.
Собравшиеся люди разделились на три группы - первая группа должна была начать наблюдения примерно с той ночи, когда ожидалось следующее убийство, а они происходили через более или менее определенные промежутки времени.
В течение многих ночей первая и вторая группы были на страже, но садху не покидал своей лачуги.
Мой отец был в третьей группе. Когда настала ночь, он тихо встал на свой пост. Вскоре после этого дверь лачуги открылась, появился садху и исчез в темноте ночи. Несколькими часами позже раздался стон агонии; он пронесся в ночном воздухе сверху, оттуда, где высоко на горе ютилась хибарка угольщика; вслед за этим опять наступила тишина.
Ни один человек из группы отца не сомкнул глаз этой ночью, и, когда на востоке занялась еще серая заря, они увидели садху, спешившего домой; с его пальцев и изо рта капала кровь.
Когда садху вошел в свою лачугу и закрыл дверь, все сторожившие подошли и, пропустив цепь, свисавшую с нее, через скобу на косяке, накрепко замкнули эту дверь снаружи. Потом каждый отправился к своему стогу и вернулся с большой охапкой соломы. Когда поднялось солнце в это утро, там, где была лачуга садху, ничего не осталось, кроме тлеющей золы. С этого дня убийства прекратились.
До сих пор подозрение не пало ни на одного из многих садху, живущих в этих местах, но, когда это случится, тот же метод будет применен и здесь, а пока сей день не придет - народу Гарвала придется страдать.
Вы меня спрашивали, продам ли я вам козу. Я не продам вам ее, саиб, так как у меня нет лишней. Но если вы после того, как выслушали мой рассказ, все-таки хотите привязать животное для того, кого вы считаете леопардом-людоедом, я могу одолжить вам одну из своих овец. Если она будет убита, вы мне уплатите ее цену, если нет - никаких денежных расчетов между нами не должно быть. Этот день и ночь я останусь здесь, а завтра с восходом Бхутиа [* Бхутиа (Bhootig), по-видимому, здесь местное название планеты Меркурий, наиболее яркой звезды на небе Северной Индии в описываемое время - сентябрь - октябрь 1925 года. Может быть, еще звезда Регул из созвездия Льва, но она менее яркая. Также вполне возможно, что слово bhootig - нарицательное и сказано коробейником для обозначения путеводной звезды вообще] я должен быть уже в пути".