Правда, докончил этот процесс только экологический кризис. Но уже в шестидесятые годы многие гуманитарии из самых лучших, самых благородных побуждений, естественно, начали весьма небезуспешно превращать портрет Великого Инженера в образ врага. Никуда не денешься, человеческие умонастроения от века подчинялись закону маятника. Из всякого правила, однако, существуют исключения. Именно к их числу и принадлежит Артур Кларк. Он из тех сайрессмитовской закваски инженеров, хотя и не закрывает глаза на двойственный лик научно-технического прогресса. Просто он отчетливо понимает, что клин вышибают клином, отравление можно лечить и ядом, а единственным средством победить все негативные явления, сопутствующие прогрессу, является сам же прогресс. „Я думаю, любой человек, достаточно осведомленный в достижениях современной науки и технологии, верит в их грядущее бурное развитие. Относится это и ко мне, — говорил Кларк на встрече с ленинградскими фантастами. — Однако я не наивный оптимист-сейчас есть и наивные оптимисты, и наивные пессимисты, — я пытаюсь быть реалистом, хотя прекрасно понимаю, в какое время мы живем“. Убежденность в том, что путь технологического развития — единственно возможный для нашей человеческой цивилизации, вера в беспредельность перспектив, открывающихся на этом пути, и являют собою в творчестве Артура Кларка ту „неотразимую силу“, о которой я говорил вначале. Ну, а что же в таком случае представляет собой „несокрушимая преграда“? Попробуем разобраться и в этом. Едва ли не каждый из нас, особенно в юности, задается вечным вопросом о смысле жизни. Вопрос это „проклятый“ — в том отношении, что однозначного ответа на него нет и быть не может. Каждый решает его только для себя самого. Но как же быть не с отдельным человеком, а с человечеством? В чем смысл его существования? „В самом деле, — размышлял в своем превосходном эссе „Человечество-для чего оно?“ советский ученый и писатель-фантаст Игорь Забелин, — для чего же вообще существует человечество?.. Неужели у него есть только сугубо имманентная цель-полный и равный самопрокорм и забава искусством и наукой в дальнейшем?.. „… " Имеются ли у человечества высшие цели, не считая имманентных, к которым мы продолжаем пока стремиться? Определено ли человечеству какое-либо назначение в системе природы, предопределена ли ему некими неведомыми пока законами особая миссия в природе?“ Один из ответов на этот вопрос Кларк дает в своем блестящем рассказе "Девять миллиардов имен“, суть которого сводится к тому, что, согласно ламаистским верованиям, мир был создан богом лишь для того, чтобы найти все имена бога. Их около девяти миллиардов, этих имен, и строятся они по строго определенным принципам. И вот монахи из тибетского монастыря (тоже дети XXI века) обзаводятся компьютером, который всю эту работу проделывает достаточно быстро. Предназначение мира исполнено, и мир-исчезает. Конечно, это лишь остроумная шутка, прекрасный образчик английского юмора. Но ведь вопрос-то в рассказе поставлен отнюдь не шуточный! И вопрос этот мучит Кларка постоянно. Однако было бы большим преувеличением сказать, что раздумьями на эту тему пронизано все творчество писателя. И ранние его, так сказать, идиллическо-технологические романы, и "Прелюдия к космосу“, и "Пески Марса“ (оба-1951), и "Большая глубина“ (1954), и повесть "Остров дельфинов“ (1963), и ряд других произведений не затронуты ими. Впрочем, правильнее будет сказать "почти не затронуты“-в „Большой глубине“, например, какие-то отзвуки темы слышны. Но дальние, очень дальние.