Ведь медузы только сегодня ночью появились. Зато газетчики вовсю стараются.
- Летающие тарелки?
- И тарелки, и блюдца, и красная диверсия, конечно. Домой придете включите радио: что-нибудь передадут.
Но радио не добавило ничего нового к тому, что Вадим узнал от говорливого зама. Нашествие странных медуз на курорты мира заняло в последних известиях минуту - не больше. Ну, медузы появились, ну, ученые своего мнения еще не сказали - что тут разглагольствовать... Гораздо серьезнее прозвучало сообщение о новой партии американских "плавучих калош", затопленных в Атлантическом океане. Трюмы этих давно отслуживших свой срок кораблей были, как и осенью прошлого года, начинены контейнерами с парализующими газами. Сначала их медленно и осторожно везли по железной дороге. Потом так же медленно и осторожно солдаты, уже записавшие себя в смертники, грузили их на корабли. А затем корабли со смертоносным грузом были затоплены на почтительном расстоянии один от другого.
"Где гарантия, - читала дикторша, - что груз этот достаточно герметизирован? Где гарантия, что через какое-то время затопленные "гробы" не выпустят газ в воду? Новая преступная акция империалистов может иметь опасные последствия..."
"Еще один массированный ядовитый плевок в море", - горько усмехнулся Вадим. И впервые подумал: нет ли связи между затопленными бомбами и медузами, распугавшими купальщиков? Впрочем, какая могла быть между ними связь? Конечно, можно пофантазировать, представить, что медузы - результат мутаций, вызванных отравившими воду газами. Но мутации - дело долгое, даже если иметь в виду "калоши" прошлогодней партии. Да и почему именно медузы, а, скажем, не морские звезды? И почему их так много? И почему они заряжены током? И еще десяток "почему", на которые нет ответа.
Ответ, должно быть, ищут сейчас, исследуют белую слизь медуз. Найдут? Вероятно. Не сразу, конечно, не озарением - поисками, может быть, долгими и трудными: океан таит много загадок. А какие это загадки? Кто знает?.. Он и загадывает-то их не последовательно, а вдруг, внезапно: бах - и морской змей длиной в тысячу метров, гроза кораблей. Еще бах - и дельфиний свист, не поддающийся расшифровке. А теперь бах - и миллиарды медуз у побережий всех континентов... Что мы знаем о больших глубинах? Да ничего мы не знаем о больших глубинах. Мы и о малых-то знаем с гулькин нос. Только то, что в наших океанариумах видно... "А океанариумы и океаны - две большие разницы, как сказал бы мой горячо любимый шеф", - подытожил Вадим и вдруг остро почувствовал свою оторванность от мира: грустно ученому узнавать об открытиях из газет или из громкоговорителя.
Он порылся в карманах и нашел клочок бумаги с редакционным телефоном. Заместитель редактора оказался на месте.
- Слушайте, - сказал Вадим. - Я должен быть сейчас в институте. Вы понимаете?
- Понимаю, - грустно констатировал зам. - Небось, билет на самолет нужен?
- Нужен.
- На сегодня - не смогу. Завтра устроит?
- Устроит, - сказал Вадим. - Только пораньше.
- Первым рейсом. Через часок зайдите в кассы "Аэрофлота", спросите билет на свое имя.
Вечером, упаковав свои пожитки и расплатившись с хозяйкой комнаты, Вадим решил в последний раз посмотреть на медуз. Он вышел на улицу, и его неприятно поразила пустота проспекта, обычно, в эти вечерние часы до отказа забитого праздношатающимися юнцами, девочками в мини - и макси-юбках, иностранцами в шортах. Не было даже машин на мостовой, только со стороны моря доносился неровный гул - разноголосица толпы, слившаяся в один прибой и, как прибой, разбивающаяся на сотни, тысячи звуков-нот.