- Все пятнадцать с гаком - убивцу, - уверенно прошуршал другой сдавленный шепот, - а ежели прокурор настоит - тогда расстрел, не иначе.
- Да нет, Эльвира Матвеевна, расстрел за покойника сейчас не дают. Теперь - как при товарище Сталине - четвертак. Считай - пожизненно. Так ему и надо - вон рожу-то какую наел!
"А ведь не впаяют ему ни десятку, ни пятнадцать, - грустно подумала Лина, слушая краем уха старушечьи комментарии, - тут вы, бабушки дорогие, ошибаетесь. Все схвачено, за все заплачено - так вроде сейчас говорят… И если его и посадят все-таки - то ненадолго".
Свидетельница убийства в джаз-кафе администраторша Валентина заметно нервничала:
- Эта компания мне сразу не понравилась - к нам такая публика обычно не ходит. У нас люди интеллигентно выпивают, слушая хорошую музыку. А эти были пьяные, вели себя развязно… Когда концертная программа закончилась - беспардонно требовали "конкретной музыки". С ними вежливо - они чуть ли не в драку. А потом - стрельба. Ужас просто какой-то.
- А как получилось, что в руках у этого гражданина, - судья указала на спокойно сидевшего в клетке Червонца, - оказался пистолет?
- Я не знаю… По-моему, он, - Валентина кивнула в сторону клетки, - выхватил его из-под куртки. Да это наверняка все видели.
И она с надеждой посмотрела в зал.
Судья нахмурилась и резко заметила:
- Отвечайте по существу вопроса и не ссылайтесь на мнения других.
Червонец презрительно скривился и громко произнес:
- На ствол у меня ксива есть, а вытащил я его для самообороны. Наехали на меня лабухи. А главный их хотел меня микрофоном по башне отоварить.
- Подсудимый, - с притворной строгостью сказала судья, - вам будет предоставлено заключительное слово, в котором вы изложите свою позицию. Попрошу не прерывать свидетеля. И постарайтесь воздерживаться от жаргона.
- Во как… - хотел было возмутиться Червонец, но адвокат, слегка приподняв ладонь, жестом остановил его.
- Ваша честь, - любезно сказал он, - у меня вопрос к свидетелю.
- Не возражаю, - согласилась судья.
- Гражданка Розенблюм, поясните, как вы можете быть уверены, что подсудимый намеренно выстрелил в пианиста? Ведь сами вы во время выстрела находились в противоположном от сцены конце зала.
Валентина смутилась и снова вспомнила, как за несколько дней до суда к ней домой пожаловали непрошеные гости.
Мокрый, который сейчас смотрел на нее как кот на мышь, наведался к ней с двумя приятелями. Разговор не был слишком длинным. Валентине пригрозили, немного придушили подушкой, но так, что никаких следов на лице и на теле женщины не осталось.
- Если будешь себя хорошо вести, сука, твои малолетние ублюдки и школу закончат, и до старости доживут, - вкрадчиво объяснял ей Мокрый, пока двое дружков срывали с Валентины платье, - а если лишнее болтать станешь, то мы не только сейчас тебя оттрахаем, а каждый день будем в гости приходить.
Валентина была в ужасе, но ее так и не изнасиловали, потому что Мокрому нужно было всего лишь напугать ее. И это ему удалось.
Конечно же, Валентина видела все.
Конечно же, она всех узнала - Червонца, Бастинду, Мокрого и четвертого из их компании, но…
В коридоре суда к ней неторопливо подошел угрюмый мужик в кожаной куртке и, прищурившись, поинтересовался:
- Как детишки, здоровы ли?
И, усмехнувшись, отошел в сторону.
Валентина похолодела и, чувствуя, как страх запускает когти в ее сердце, бессильно посмотрела на его широкую спину.
Двое детей - Маша и Антоша - были для нее дороже всех правд и истин, и она знала, что ради них пойдет на что угодно - на ложь, на предательство, а если будет нужно - то и на убийство.