С высокой избирательностью надо относиться к документам и опубликованным воспоминаниям советских полководцев. Ведь согласно закону от 14 декабря 1922 г. о государственной и военной тайне запрещалось писать о недостаточной готовности армии, просчетах в снабжении, волнениях в воинских частях и авариях технических средств. Свидетельства очевидцев боевых действий обязательно должны были совпадать со штабными сводками и печататься только с санкции ответственных военных работников. В годы Великой Отечественной соблюдались и буква, и дух этого документа (были и исключения).
Написанные спустя многие годы после окончания войны мемуары военачальников Советской армии (в течение 1941—1945 гг. им запрещалось вести даже личные дневники) содержат много недоговоренностей, крайне субъективный анализ, к тому же осложненный внешней и внутренней цензурой. Не отметая подвигов сотен Матросовых и Гастелло, нечеловеческой выносливости и жертвенности советских воинов, мы не должны забывать, что в Красной армии имело место не только фронтовое братство со всеми его высокими атрибутами,
10
но и выстрелы в затылок, мордобой, денщичество, вопиющее неравенство бытовых условий, чванливый патриотизм и т. п. Атмосфера же в штрафных батальонах, на бойцах которых в 1944 г. испытывали бронежилеты, не требует вообще комментариев — как, впрочем, и в аналогичных частях гитлеровской армии. Сегодня ясно, что не являются аутентичными источниками мемуары ни И. X. Баграмяна, ни К. С. Москаленко, ни И. С. Конева, ни Г. К. Жукова. В них слишком много путаницы, умолчаний, самовосхваления, профессиональных деформаций, постоянной невнятности при оценке потерь наших войск и противника.
Искреннюю благодарность авторы выражают тем, кто предоставил ценные материалы и документы: историкам-исследователям А. И. Молчанову и Е. В. Сива-ченко (Украина), Н. Сивицкому и Л. Хассу (Польша), бывшему послу Германии в Киеве графу X. фон Бассе-витцу, подполковнику резерва армии США Д. Забецки, референту Украинской громады в Швеции Б. Залуге, владельцу издательства «Дншрова хвиля» О. Винтоня-ку (Мюнхен), гражданам Великобритании Б. Марченко и И. Шкиренко, библиотекарю Украинской свободной академии наук (Нью-Йорк) покойной Галине Ефремовой, директору Украинской библиотеки им. С. В. Петлюры в Париже В. Михальчуку, главному секретарю Союза украинских организаций Австралии С. Лысенко, сотруднику «Международной амнистии» в Лондоне X. Макгиллу, члену ЦК Союза социалистических рабочих Германии П. Шварцу, гражданам Канады Н. Кулику и В. Дашко, редактору газеты «Гомш» Р. Галану (Варшава), руководству издательства «Мустер-Шмидт» в Геттингене, секретарю Украинского комитета в Берне (Швейцария) Р. Прокопу, профессору лицея им. Вольтера в Париже Ж.-Ж. Мари.
Уникальные сведения получены в ходе бесед с десятками ветеранов Великой Отечественной войны.
Как недавно писал ветеран, поэт Б. Слуцкий, именно они «без отпусков, без солдатских борделей по талончикам, без посылок из дому... опрокинули армию, которая включила в солдатский паек шоколад, голландский сыр, конфеты».
Просим читателей простить нам изобилие цифр. К сожалению, без них невозможно ни представить накала борьбы, ни уяснить действительное соотношение сил.
Глава I
ЕВРОПА В ОГНЕ
Польский торт разрезан
1 сентября 1939 г. адмирал В. Канарис со слезами на глазах воскликнул: «Это означает катастрофу для Германии!» В этот день в 4.50 утра немецкие войска атаковали польскую армию по трем оперативным направлениям. Превосходство вермахта оказалось подавляющим, ведь военный бюджет Польши был в 34 раза меньше, нежели германский. Хотя у поляков имелось 500 самолетов, но только 36 бомбардировщиков и 158 истребителей отвечали условиям современного боя. Танки Г. Гудериана в отчаянии пытались остановить роты велосипедистов и полки улан.
В дни, когда немецкая группа армий «Север» рвалась к Варшаве, а группа «Юг» — ко Львову, жители румынской столицы могли ознакомиться с весьма интересной картой немецкого производства выпуска 1938 г. На ней указывалось, что весной 1938 г. будет осуществлен аншлюс Австрии, осенью — захвачена Чехословакия, осенью 1939 — Польша, весной 1940 — Югославия и Болгария. весной 1941 — Франция, Дания и Швейцария, осенью 1941 —Украина.
Для нацистской верхушки общепринятые правила международного права не имели никакого значения. Когда 14 апреля 1939 г. Ф. Рузвельт в послании к Гитлеру спросил, будут ли даны гарантии безопасности 12 малым странам Европы, ответ был столь софистичен, уклончив,
13
пренебрежителен, что ясно демонстрировал неприкрытое презрение к соблюдению моральных норм в политике, а вовсе не остроумие рейхсканцлера. На послание президента США от 25 августа, в котором выражалась надежда на сохранение мира в Европе и спасение многих жизней в случае разумного компромисса с варшавскими политиками, Гитлер послал ответ через 12 часов после нападения на Польшу. В нем поистине издевательски говорилось: Германия готова решать все проблемы без применения силы.
Вероломная агрессия оправдывалась Геббельсом с помощью фантастической цифры в 58 тысяч убитых поляками в течение января — августа 1939 г. граждан Польши немецкого происхождения. Трагические события в Бромберге 3 сентября, когда в ходе столкновений поляков с этническими немцами 307 последних были убиты, послужили нацистской агитации оправданием для расстрела 5 тыс. жителей польской национальности после захвата города.
Известно, что за объявлением войны Германией со стороны Великобритании и Франции последовало очень мало решительных шагов. Ведь таковыми нельзя считать разбрасывание с 10 самолетов Англии фирмы А. У. Уит-лея сотен тысяч листовок над Гамбургом, Бременом и Рурским регионом. Составлены были эти пропагандистские материалы крайне неумело, по-детски. Недаром командир 5-й бомбардировочной группы королевского воздушного флота А. Харрис с иронией заявил по этому поводу: теперь надо доставить немцам такое количество туалетной бумаги, чтобы ее хватило хотя бы на 5 лет. Но и в конце октября 1939 г. англичане сбрасывали тонны листовок над Дюссельдорфом и Франкфуртом, вылетая для этого с французской территории.
Консолидации Польши перед лицом нацистской агрессии серьезно мешала нерешенность национального во-
14
проса, особенно украинского. Только с сентября 1938 г. по 15 марта 1939 г. в трех воеводствах Восточной Галиции состоялось 397 массовых демонстраций протеста против преследований православной веры, латинизации, 47 актов саботажа, 34 попытки террористических действий. В свою очередь, усиливались репрессии польских властей. И все же за 4 месяца до начала Второй мировой войны митрополит униатской церкви А. Шептицкий подписал письмо с призывом к украинцам Польши защищать свою страну от внешнего врага.
Внутренние распри были выгодны нацизму — до конца августа 1939 г. абверу удалось создать для проведения диверсий и саботажа в Польше отряды из 4000 украинцев. Находившийся в Словакии на положении военностроительной части украинский легион Р. Сушко готовился идти вместе с вермахтом в направлении Львова (всоставе 14-й армии).
В ночь на 31 августа на юго-восточных железных дорогах Польши было зарегистрировано 32 случая разборки путей или их подрыва. Подобные случаи, хотя и немногочисленные, имели место в других регионах, поэтому власти арестовали 30 известных им лидеров Организации украинских националистов (ОУН), а несколько тысяч из них интернировали. Еще 22 августа, опасаясь восстаний, в наиболее беспокойных регионах была проведена предварительная мобилизация резервистов.
После вступления немецких армий в Польшу Гитлер пытался спровоцировать Сталина на создание в Галиции марионеточного правительства просоветского характера и тем ускорить вовлечение СССР в раздел Польши — согласно секретному протоколу к пакту 23 августа. Одновременно В. Канарис в середине сентября уверял одного из лидеров ОУН, А. Мельника, в реальности создания независимой Галицкой Украины. А. Мельник принял обещание адмирала за чистую монету и приказал гото-