Участники и гости: и те, кто выставлял своих лошадей, и те, кто ехал на скачки из любви к этому великолепному зрелищу или из желания не отстать от других — ведь скачки в Эскоте почитались одним из самых знаменательных событий аристократического сезона, — отправлялись в путь из своих дальних графств за несколько дней, а то и недель до открытия состязаний. А столичные жители начинали съезжаться в Эскот в неделю, предшествующую скачкам.
Войдя в библиотеку, Джерард осмотрел комнату странным, каким-то оценивающим взглядом, что несколько насторожило наблюдательную Демелсу.
Обычно брат появлялся в отчем доме в двух случаях. Время от времени молодой щеголь приезжал забрать свою выстиранную, вычищенную, тщательно отглаженную и при необходимости зачиненную одежду. Заботу о своем гардеробе он милостиво доверял сестре и старой няне. Из-за хронической нехватки средств он не желал оплачивать услуги столичных мастериц.
Вторая причина его посещений также была связана с деньгами, точнее, с их отсутствием. Иногда финансовое положение расточительного аристократа ухудшалось настолько, что ему приходилось, на время отказавшись от своей элегантной и дорогой холостяцкой квартиры на Хаф-Мун-стрит, пережидать безденежье в родных пенатах.
Теперь внимательный взгляд Джерарда придирчиво прошелся по выгоревшим бархатным портьерам, в цвете которых едва угадывалась былая сочная зелень, по ковру, изначально ворсистому, но теперь местами вытертому до основы, переплетением напоминавшей простую мешковину, и по покойным креслам, на которых гобеленовая обивка уже пару десятков лет требовала вмешательства обойщика.
— Что ты все так разглядываешь? — не утерпела Демелса. — Хочешь переставить мебель?
Джерард, глубоко погруженный в свои мысли, ответил не сразу.
Комнаты, хоть и довольно запущенные, все же сохраняли флер прежнего великолепия и дышали благородным достоинством.
Молодой человек удовлетворенно резюмировал:
— Что ж, здесь не так уж и плохо. В, конце концов, только парвеню и нувориши гонятся за лоском новизны.
— Дорогой, о чем это ты? — с недоумением взглянула на брата Демелса.
— Я приехал сообщить тебе волнующее известие! — с торжеством, за которым, однако, скрывалось некоторое смущение, объявил Джерард. — Сядь на стул, а то, боюсь, можешь упасть от удивления.
— Что еще за известие? — насторожилась Демелса.
— Я сдал дом на всю следующую неделю, — набравшись духа, сказал Джерард. — На время скачек…
Последовало минутное молчание. Демелса пыталась осмыслить странную новость.
— Как это… сдал? Что ты имеешь в виду?
— Именно то, что говорю, — повторил Джерард, удобно устраиваясь на диване, тихим скрипом поприветствовавшем хозяина.
— Но… почему? Кому? Зачем?
Вопросы срывались с уст Демелсы один за другим, но брат медлил с ответом.
— Дом сдан графу Треварнону, — наконец объявил он, выдержав театральную паузу.
Заметив недоверчиво-радостный блеск в глазах сестры, Джеральд добавил:
— Подожди, я ведь еще не сказал, на каких условиях заключена сделка!
— Но зачем графу Треварнону жить в нашем доме? — недоумевала Демелса.
— Это нетрудно объяснить, — возразил Джерард. — Брекнеллская гостиница «Уздечка и подкова» прошлой ночью сгорела дотла.
— Сгорела? Какой ужас! — Глаза Демелсы округлились от изумления. — Кто-нибудь пострадал?
— Понятия не имею, — беспечно отмахнулся брат. — В какой-то мере пострадал граф Треварнон — лишившись крова на все время скачек, ведь гостиницу забронировал для своих гостей он!
— Значит, теперь ему некуда деться, — понимающе кивнула Демелса.
— Он был в отчаянии! — с воодушевлением продолжил Джерард. — И неудивительно. Ты ведь не хуже меня знаешь, что теперь во всей округе уже не найдешь свободной кровати, не говоря уже о комнате.
Демелса знала, что брат был прав.