Именно так ей и следует рассматривать положение, в котором она оказалась: как некий лабиринт, через который надо пройти, или как ребус, требующий решения. Она никак не может позволить себе паниковать. Она – в незнакомой стране, языка которой не знает.
Элизабет направилась в ту сторону, где, по ее расчетам, должна была находиться главная улица с красочным шумным базаром, – и в это мгновение услышала за собой шаги. Не останавливаясь, она быстро оглянулась.
Их было двое… нет, трое: мужчин неопределенного возраста в пыльных одеждах – рубахах и полосатых хлопчатых халатах. Головные уборы прикрывали не только волосы, но и лица. У одного на правом глазу была грязная повязка.
Переглядываясь, мужчины что-то говорили и жестикулировали, но Элизабет не могла понять ни одного слова.
– Я не говорю по-арабски, – объявила она несколько необдуманно. – Кто-нибудь из вас понимает английский?
Один из мужчин хитровато ей улыбнулся. Половины передних зубов у него недоставало, а остальные были окрашены в темный табачно-коричневый цвет. Второй ткнул в нее пальцем и глумливо захихикал. Элизабет почувствовала, как щеки ее залила горячая краска. И без переводчика было ясно: ей говорили что-то непристойное.
Хулиганы угрожающе надвинулись на нее, и Элизабет по-настоящему испугалась – впервые с того момента, когда поняла, что заблудилась. Сердце у нее отчаянно заколотилось, дышать стало трудно. Возможно, Колетт слишком туго зашнуровала ей корсет.
Элизабет подумала, не следует ли ей забыть о достоинстве, подобающем настоящей леди, и не кинуться ли бежать, но в следующую секунду ее уже окружили. Она открыла рот, чтобы закричать, но не смогла издать ни звука. Впрочем, городской шум все равно заглушил бы любой крик.
Элизабет стояла, прижавшись спиной к стене, сжимая в одной руке шелковый зонтик, а в другой – ридикюль из того же розового шелка, словно они могли послужить ей хоть какой-то защитой.
Кто эти люди – грабители? Им нужны деньги? В сумочке они найдут лишь горсть мелких египетских монет. Остальные деньги остались в ее сундуке, в гостинице «Виктория». Но может быть, эти люди замыслили нечто более страшное, чем грабеж?
От этой мысли Элизабет похолодела. Ведь даже до Йоркшира доходили зловещие слухи. Однажды она тихонько сидела в библиотеке Стенхоуп-Холла л читала, а тетушка, не заметив ее, в подробностях рассказывала матери о печальном происшествии. Оно касалось титулованной дамы, которая решила пройтись по Стамбулу со своим знакомым, а он оказался «отвратительным типом». Элизабет не все поняла, но речь шла о том, что женщина была «скомпрометирована» и продана в рабство!
Боже! Только бы эти люди не оказались торговцами «белыми рабынями»!
Невозможно, чтобы после долгого путешествия она, облаченная в прозрачную вуаль и практически ни во что больше, оказалась наложницей в гареме какого-нибудь богатого паши. Матушка такого не переживет!
Элизабет крепко зажмурилась и зашептала горячую молитву Всевышнему. Спустя мгновение она снова открыла глаза – только для того, чтобы увидеть, как к ее рту тянется грязная рука с почерневшими от грязи ногтями.
В ухо ей хрипло дышали. Ухватив за плечи, ее потащили в грязную лачугу, находившуюся в глубине переулка.
– Нет! – выдохнула Элизабет.
Кто-то, гнусно смеясь, начал хватать ее. Шляпка сбилась, волосы растрепались. Душил отвратительный запах пота и немытых мужских тел. Появилось ощущение тошноты.
В детстве Элизабет усвоила наставления няни, как должна вести себя благородная девушка-англичанка и как ей поступать не подобает. Теперь, забыв о приличиях, она решила защищаться – била насильников своими маленькими кулачками, носком ботинка ударила одного из них по щиколотке так, что он взвыл от боли. Однако мужчин было трое, и вырваться из их цепких рук она не могла.