Полет шершня - Кен Фоллетт

Кен Фоллетт

Полет шершня

Пролог

Человек с деревянной ногой шел по госпитальному коридору.

Невысокого роста, энергичный, атлетического сложения, лет эдак тридцати, в простом темно-сером костюме и черных, с круглым носком, ботинках, двигался он споро, но легкий сбой в ритме шага – топ-тооп, топ-тооп – не оставлял сомнений в том, что человек хромой. Лицо его выражало сосредоточенную суровость: так бывает, когда стараются подавить сильное чувство.

Пройдя в самый конец коридора, посетитель остановился у поста медсестры.

– Капитан авиации Хоар… – произнес он.

Медсестра, молоденькая хорошенькая брюнетка, подняла глаза от журнала врачебных назначений.

– Вы, наверное, родственник? – с дружелюбной улыбкой поинтересовалась она, произнося слова мягко, как говорят в графстве Корк.

Чары ее эффекта не возымели.

– Брат, – коротко отозвался посетитель. – Какая кровать?

– Последняя, с левой стороны.

Он развернулся на каблуках и проходом между кроватями направился в конец палаты. Там спиной к комнате сидел на стуле мужчина в буром больничном халате и, глядя в окно, курил.

– Барт? – помедлив, нерешительно произнес пришедший.

Тот поднялся со стула и повернулся к нему. Голова его была перебинтована, левая рука на перевязи, но на лице сияла улыбка. Он выглядел помоложе гостя и чуть выше ростом.

– Привет, Дигби.

Дигби обеими руками обхватил его, крепко к себе прижал.

– А я думал, ты погиб, – сказал он и заплакал.

– Я вел «уитли»… – рассказывал Барт.

«Армстронг уитворт уитли», неуклюжий длиннохвостый бомбардировщик, имел странную повадку в полете опускать нос. Весной 1941 года из примерно семисот самолетов, имевшихся в распоряжении командования бомбардировочной авиации, таких было штук сто.

– Нас обстрелял «мессершмит», и несколько раз попал, гад, – продолжил Барт, – но, видно, кончалось горючее, потому что он отвязался, так нас и не прикончив. Я еще подумал тогда: вот повезло! Но потом мы начали терять высоту. Похоже, он все-таки повредил нам оба мотора. Чтобы снизить вес самолета, все, что не привинчено, мы повыбрасывали за борт, но толку от этого было не много, и мне стало ясно, что, делать нечего, придется садиться в Северном море.

Дигби, уже с сухими глазами, сидел на краешке больничной кровати, всматривался в лицо брата и словно наяву видел перед собой те тысячи футов, которые оставались тогда до воды.

– Я велел экипажу открыть задний люк, упереться руками в переборку и приготовиться выпрыгнуть.

«Экипаж в «уитли» – пять человек», – подумал Дигби.

– Когда высотомер дошел до нуля, я рванул штурвал на себя и сбросил скорость, но машина и не подумала выровняться, так что мы со всего маху шлепнулись на воду. Я потерял сознание.

Братья они были сводные, с разницей в восемь лет. Мать Дигби умерла, когда ему исполнилось тринадцать, и отец женился на вдове, имеющей сына. Дигби сразу принял его как брата, защищал от задир в школе, помогал с уроками. Оба сходили с ума по самолетам и мечтали стать летчиками. Дигби, разбившись на мотоцикле, потерял правую ногу, окончил факультет машиностроения и занялся конструированием летательных аппаратов. А вот Барту осуществить мечту удалось.

– Когда пришел в себя, – продолжал Барт, – воняло гарью. Самолет был на плаву, правое крыло полыхало. Ночь, темно как в гробу, но благодаря огню я смог оглядеться. Прополз по фюзеляжу, нашел надувную шлюпку. Сбросил ее из люка и сам выпрыгнул. Ох и ледяная была вода, не приведи Господи!

Голос звучал ровно, спокойно, но он крепко затягивался табачным дымом, глубоко вдыхал его, а потом выпускал длинной узкой струей.

– На мне был спасательный жилет, так что я пробкой вылетел на поверхность. Волнение было приличное, мотало вверх-вниз, как штаны у шлюхи. На удачу, лодка оказалась перед самым моим носом. Дернул за шнурок – она надулась, но влезть я в нее не мог. Не было сил подтянуться из воды. И все никак не мог понять, почему это. Не доходило, что выбито плечо, сломаны кисть, три ребра и прочее. Оставалось только цепляться за лодку да околевать от холода.

«А ведь было же время, – подумал Дигби, – когда я и правда считал Барта счастливчиком».

– Но потом откуда ни возьмись появились вдруг Джонс и Крофт. Оказалось, они держались за хвост, пока тот не потонул. Оба не умеют плавать, но жилеты спасли их, они ухитрились забраться в шлюпку и втащили меня. – Барт закурил новую сигарету. – Пикеринга я так и не видел. Не знаю, что с ним стало… Надо думать, лежит на дне.

Он замолчал. «Есть еще один член экипажа», – подумал Дигби и, когда пауза затянулась, спросил:

– Что насчет пятого?

– Да, Джон Раули, штурман, выжил, был на плаву. Мы слышали, как он кричал. Я-то был слегка не в себе, но Джонс и Крофт пытались на крик грести. – Барт беспомощно потряс головой. – Ты не представляешь, как это трудно. Волна высотой фута три-четыре, пожар догорает, так что почти ничего не видно, и ветер воет просто как дикий зверь. Джонс звал Раули, у него сильный голос. Тот откликался. А потом лодку поднимало с одной стороны волны, а с другой она падала и при этом бешено вертелась юлой, так что когда он кричал снова, голос долетал уже совсем не оттуда… Сколько это продолжалось, не знаю. Раули отзывался, но все тише и тише. Слабел, замерзал… – Барт окаменел лицом. – Под конец стал кричать что-то жалкое… взывать к Богу, к матери… в общем, всякий вздор… А потом смолк, и все.

Дигби осознал вдруг, что задержал дыхание, чтобы не вторгнуться в столь ужасное воспоминание.

– Нас нашли вскоре после рассвета. Эсминец, который выслеживал немецкие подводные лодки, спустил катер и подобрал нас. – Барт глядел в окно, не видя зеленых холмов Хертфордшира. – Вот уж повезло так повезло, – вздохнул он.

Они посидели, помолчали.

– А как рейд в целом? Успех? – спросил наконец Барт.

– Катастрофа, – ответил Дигби.

– А моя эскадрилья?

– Старший сержант Дженкинс с экипажем вернулся благополучно. – Дигби вынул из кармана бумажку. – И капитан Арасаратнам тоже. Откуда он, кстати?

– С Цейлона.

– Сержанта Райли подбили, но он сумел дотянуть до дома.

– Ирландцы, они такие, – кивнул Барт. – А остальные?

Дигби покачал головой.

– Но из моей эскадрильи в рейд ушло шесть самолетов! – вскричал Барт.

– Да, знаю. Так же, как тебя, подбили еще двоих. Вроде никто не выжил.

– Значит, Крейтон-Смит погиб. И Билли Шоу. И… О Боже. – Он отвернулся.

– Мне очень жаль.

Из отчаяния Барта швырнуло в гнев.

– «Мне очень жаль!» Жаль ему! Тоже мне! Нас послали на смерть!

– Я знаю.

– Да ради Бога, Дигби, ты же работаешь в этом чертовом правительстве!

– Я работаю на премьер-министра.

Черчилль имел обыкновение привлекать к работе людей из частного сектора промышленности, и Дигби, который еще до войны добился успехов в самолетостроении, служил у него палочкой-выручалочкой на случай, когда где-то провал.

– Значит, виноват не меньше других! Вот что, не трать-ка ты время на посещение хворых и немощных. Выметайся отсюда. Займись делом.

– Я и занимаюсь, – спокойно ответил Дигби. – Мне поручили выяснить, как такое могло произойти. Во вчерашнем рейде мы потеряли половину самолетов.