Мадонна с револьвером - Андреева Юлия

Юлия Андреева

Мадонна с револьвером

© Андреева Ю. И., 2017

© ООО «Страта», 2017

Пролог

Взрыв прозвучал резко и неожиданно, хотя глухим стариком сапожником он воспринимался как мощный толчок, когда стены его крошечной каморки содрогнулись, а на пол попадали куски кожи и уже сшитая и залатанная обувь.

На улицу высыпала толпа, все озирались по сторонам, не понимая, что могло так бахнуть. Через полчаса пришло первое сообщение – взрыв произошёл в гостинице «Бристоль», один человекразорван на куски, все соседние номера разрушены, выбиты стёкла. Подробности опускались. Несколько дней Питер был занят пересудами о страшном происшествии.

В кругах заговорщиков царила паника. Дело в том, что бомбы в «Бристоле» взорвались случайно, в результате несчастного случая. На самом деле террористический акт планировался только через пять дней на 1 марта в Петропавловской крепости, куда должны были приехать интересовавшие заговорщиков лица, а именно В. К. Плеве[1] и Великий князь Сергей Александрович[2].

Леопольд (настоящее имя – Швейцер Максимилиан Ильич[3]) принёс бомбы в занимаемый им номер гостиницы для приведения их в состояние боевой готовности. Шёл тревожный 1905 год.

На этот период Россия уже знала о террористических актах не понаслышке. В архивах полиции имелись данные о взрывах и покушениях с применением огнестрельного и холодного оружия. Постоянно пополнялся архив с именами заговорщиков, полиция держала в революционных кружках своих осведомителей, внедрённых агентов и справлялась со своей работой достаточно профессионально. Но предотвратить большинство взрывов не представлялось возможным ввиду того, что, как в случае с Леопольдом, последний являлся и разработчиком, и непосредственным исполнителем.

Больше всего мешало то, что с 1831 года терроризм сделался модным направлением выражения протеста. В террористы шли люди образованные, большей частью дворяне или выходцы из купечества, с очень незначительным процентом разночинного люда. Причём среди бомбистов было много женщин. А, как известно, женщин подозревают в последний момент.

Что же до арестов… любой полицейский будет участвовать в задержании злоумышленника, обезоружит, собьёт с ног, наденет наручники. Если нужно – примет бой. А как задерживать слабую женщину? Не кулаком же по голове? Как после такого честным людям в глаза смотреть?

Опять же, задержали во время облавы, требуется обыскать. А она – в слёзы. Порядочному человеку совестно. Да и все знают: когда арестовывают какой-нибудь трижды подозрительный студенческий кружок, в нём ведь не одни террористы – кто-то приходил стихи послушать, кто-то налекции, кто-то вообще случайно, по-соседски заглянул спросить чего. Нельзя же всех под одну гребёнку.

Да и арестованные девицы – некоторые вчера от мамок-нянек или из института благородных девиц. Что сути дела не меняет. Деточки. Одна пианистка, другая актриса, третья в няньках или на машинке «Ундервуд» в конторе стучит… Плачут, просят родителям не сообщать и всё такое…

Дамы-революционерки редко брали на себя руководящие роли, но предпочитали самостоятельно изготовлять бомбы в мастерских и непосредственно проводили террористические акты. По сведениям Эми Найт[4], женщины – участницы террористического движения в России, в отличие от мужчин, имели более высокое социальное положение и образовательный уровень. Так, из 40 террористок, чьё социальное происхождение удалось установить, 15 были дворянками или дочерями купцов, 4 происходили из среды разночинцев, 11 из мещан, одна была дочерью священника – и только 9 родились в крестьянских семьях.

В «Памятной книжке социалиста-революционера» в 1914 году была опубликована статистическая сводка террористических актов, осуществлённых эсерами с 1902 по 1911 год. 20 из 27 женщин, принимавших участие в этих терактах, отнесены составителем к «интеллигенткам». Для сравнения: из 131 террориста-мужчины, упомянутых в этой сводке, 95 были рабочими и крестьянами по роду занятий. Высок оказался и образовательный уровень террористок: 11 имели высшее образование, 23 – среднее, ещё 6 – домашнее, но вполне приличного уровня, и лишь 3 – начальное; одна назвала себя самоучкой. Среди террористок было 9 учительниц и 8 студенток и лишь 4 неквалифицированных работниц. Средний возраст террористок в 1906 году составлял 22 года.

Террористы имели своё представление о религии и философии, многие обладали актёрским и режиссёрским талантами, были отличными ораторами, а следовательно, проводили подготовку к теракту и сам теракт с фантазией. Большая часть этих господ и дам «ходила в народ»[5], где они распространяли свои прокламации и, естественно, вербовали свежие силы.

Леонид Андреев[6] в «Рассказе о семи повешенных», основанном на казни Лидии Стуре с сообщниками, описывает подсудимую, и по его восторженным интонациям явно чувствуется авторская предвзятость и любование красотой и величием её жертвы: «Была она очень бледна, но не мертвенной бледностью, а той особенной горячей белизной, когда внутри человека как бы зажжён огромный, сильный огонь, и тело прозрачно светится, как тонкий севрский фарфор».

В своей книге «Женский бунт: бессмысленный и беспощадный» (СВОЙ, № 53, с. 33–38) В. Пономарёва пишет: «они становились „иконами“ в глазах либералов, особенно после ареста, во время продолжительных судов…». Сохранилось немало описаний террористок как прекраснейших женщин своей эпохи. Красавицей слыла Вера Фигнер. Вересаев[7] писал: «она великолепный экземпляр сокола в человеческом образе, она поражала сдержанно гордой, властной красотой и каким-то прирождённым изяществом». Воспевались чёрные миндалевидные глаза Доры Бриллиант, вводившие в ступор мужчин на улице. Прекрасна «стройная, как молодая берёзка» Татьяна Леонтьева, блондинка «с большим лбом и честными детскими синими глазами». Повешенная за подготовку убийства министра юстиции Щегловитова[8] Лидия Стуре – «нежная, хрупкая, совершенное дитя, смотревшее мечтательно». А ведь всё это – описания не ведающих пощады убийц!

В своём восхищении интеллигенция порой балансировала на грани богохульства. Согласно определению В. Розанова[9], Вера Фигнер была явно «революционной богородицей, как и Екатерина Брешковская, и Софья Перовская». Мария Спиридонова вообще заслужила прозвище эсеровской великомученцы.

Как же могло получиться, что такое отъявленное зло, как терроризм, могло приобрести столь бешеную популярность? Отчего людей, нарушивших первую заповедь «не убий», провозглашали святыми? Виной тому стало дело революционерки Веры Засулич, рассматриваемое судом присяжных.

Дело Веры Засулич

Петербургский градоначальник Ф. Ф. Трепов[10] был тяжело ранен 24 января 1878 года. Стреляла женщина. Первая женщина-террористка в истории русского революци-онного движения, вошедшая в историю как «женщина с револьвером». Её звали Вера Засулич, и это имя запомнилось не только в связи с дерзким покушением на жизнь высокопоставленного государственного чиновника и, по другим сведениям, внебрачного сына царя, но и потому, что, начиная с этого момента террор в России начал обретать свои характерные черты и свою философию.