— Слушай, Филипп, — спросил он приглушенным голосом, — тебе никогда не приходилось видеть то, чего нет?
— Приходилось, — ответил Бронски, — и приходится каждую ночь.
— Нет, я не имею в виду сны. С тобой не случалось, что ты видишь нечто не существующее в реальности, оставаясь при этом в здравом уме и твердой памяти?
— Ты хочешь сказать, что сейчас с тобой произошло что-то подобное?
— Ну видишь ли… в некотором роде…
— Обратись к врачу, — сухо сказал Бронски, непроизвольно отодвигаясь.
«Ну конечно, — подумал Новак, — сумасшедшие вызывают брезгливость и опасение.»
— Да нет же, ты меня не так понял, — заторопился он, — это не галлюцинация. Я не увидел ничего совершенно отвлеченного, вроде черта или белых мышей. Просто реальность как бы изменилась. Кстати, тебе ничего не говорит шифр ЕА3916?
— Ничего. Какое-то шестнадцатиричное число?
— Возможно.
— Слушай, ты мне положительно не нравишься. Я тебе серьезно рекомендую обратиться к врачу.
— Да нет же, это все ерунда. Разве я похож на психа? Просто я несколько часов работал в лаборатории с эфирами, вот и нанюхался.
— Да ты, оказывается, токсикоман!
Разговор удалось замять, но ощущение сосущей тоски осталось. Весь остаток дня Новак был невнимателен и чуть было не сжег дорогостоящий усилитель. «Пора проситься в отпуск», — подумал он. Однако начальник не отпустил его, сославшись на большое количество работы. Настаивать Новак не стал, так как не мог открыть истинную причину.
Следующий приступ случился с ним через два дня. Начался он в лифте. Взглянув в щель между дверями, Новак понял, что едет не вверх, а вниз. Больше вокруг ничего не изменилось, и, за неимением других объектов, он принялся осматривать себя. Новак обнаружил, что облачен в такой же комбинезон, какой ему привиделся на Бронски, только номер его ЕС2141. Тут лифт остановился, и Новак вышел в коридор. Над головой у него оказались две толстые трубы, вероятно, для подвода газа, а прямо перед собой он увидел тяжелую металлическую дверь с мощным вентилем, словно в каком-нибудь банке. У двери стоял солдат с автоматом и внимательно смотрел на Новака. Карел испугался и хотел сделать шаг назад, но тут странная картина растворилась, и он спокойно вошел в лабораторию.
В тот же день Новак пошел к врачу.
Врач, полный лысеющий добродушный человек, выслушал его с большим вниманием, а потом заговорил ободряюще:
— Вам не стоит волноваться. Конечно, это весьма неприятный симптом, и вам следует обратить внимание на свое здоровье. Но, уверяю вас, здесь нет ничего неизлечимого. Такие случаи бывают…
Он еще чего-то говорил, но Карел не слушал, потому что мир перед его глазами вновь преобразился. Уютный кабинет доктора с цветами на окнах превратился в бетонную камеру без окон, освещенную, как и в предыдущих случаях, тусклым мигающим светом. На потолке темнело сырое пятно. Единственным источником света служила лампочка без плафона или абажура — просто электрическая лампа, свисающая с потомка на двух проводах. На стене висел репродуктор, из которого доносились хрипы и шипение. Доктор утратил свое добродушное выражение, зато приобрел темную униформу. Но больше всего удивило Новака то, что рядом с доктором появился еще один человек. Высокий и худой, в грязном белом халате, из-под которого виднелись заправленные в сапоги брюки, он стоял под лампой, набирая какую-то жидкость в шприц. В этот момент треск в репродукторе обрел некоторую членораздельность, и доктор умолк, прислушиваясь.
— Последнее информационное сообщение… Противником нанесен ракетный удар по секторам 12С, 14А и 10Е.