Возмущенная гримаса, бывшая ее ответом на предупреждение миссис Дивз, исчезла.
– Амели! – повторила она, словно призывая свою горничную. Подобрав полы пеньюара, она побежала по коридору.
– Но Амели… она должна быть в моем купе. Возможно этот… этот вор ранил ее! Ma pauvre[8] Амели!
Значит… кто-то был в купе Викторины и ответил на стук в окно. Может, этот тип пришел, чтобы встретиться с Амели? По контрасту с незамысловатой простотой своей одежды девушка была замечательно красива. Она вполне могла привлечь взгляды кого-нибудь из персонала поезда; возможно, она не отвергла его…
Викторина распахнула дверь купе и вновь громко крикнула:
– Амели!
Внутри мы увидели девушку. Она лежала на диване, руки ее закрывали лицо, плечи тряслись. Маленький кружевной чепчик выехал из наколки на узле ее волос, а сами волосы спутанными прядями свисали вокруг ее спрятанного в ладони лица.
Викторина тихо вскрикнула и села рядом с ней, обхватив трясущиеся плечи горничной.
– Амели… ma pauvre petite[9] … что с тобой? Что стряслось? Поток французских слов, хлынувший в ответ на вопрос Викторины, был мне почти не понятен.
Очевидно, от испуга служанка перешла на диалект. Но Викторина, похоже, его понимала и отвечала короткими ласковыми словами, стараясь успокоить девушку. Она взглянула на нас поверх плеча Амели.
– Это действительно ужасно. Ma pauvre Амели так испугалась. Она выглянула посмотреть, что за странный шум за окном, а там было лицо! Причем такое ужасное, что она почти лишилась чувств. Она даже не могла позвать на помощь, так она испугалась. – Викторина вздрогнула. – Потом лицо неожиданно исчезло. Она услышала крики… выстрел… это было ужасно… Послушай, ma petite, – теперь она говорила мягче, и целила явно дальше, чем просто успокоить Амели… Возможно, она намеренно нагнетала эмоции, чтобы мы наверняка оценили весь ужас происшедшего. – Ты теперь в полной безопасности, и мы все тоже. Мой брат, служащие в поезде, конечно же, не допустят, чтобы тебя коснулось зло. Спасибо вам, Тамарис, – обратилась она непосредственно ко мне. – Если бы не вы, неизвестно, что могло бы случиться.
Немного погодя – Викторина тем временем продолжала утешать обезумевшую, как нам казалось, девушку – вернулся мистер Соваж. Чужак бесследно исчез, а выстрел был в воздух. Однако заметив, как окаменело его лицо, когда он нам об этом сказал, я предположила, что он предпочел бы иметь на прицеле эту мишень.
– С этого момента, – сухо объявил он, – здесь будет охрана. Осталось недолго ждать, скоро наш вагон прицепят к поезду западного направления.
Вернувшись в свое купе, я была не в силах снова заняться письмом. Очевидные противоречия между тем, что видели мои глаза, и рассказом Амели, стоило мне извлечь их из памяти, выстраивались в ряд. Во-первых, услышанный мною шум, конечно, не мог быть произведен грабителем, пытающимся разбить окно. Нет, это был стук с явной целью – привлечь внимание. То же относилось и к свисту. Затем, когда я выглянула и увидела, как приподымается занавеска на окне Викторины, никакое лицо к стеклу не прижималось – тень была достаточно далеко от вагона.
Но это все были мелочи, годные только чтобы разбудить подозрение, и не было никаких реальных доказательств. Я не могла использовать их и опровергнуть рассказ служанки. Амели лгала, и мне следовало приглядывать за ней…
Неожиданное дребезжание, потом толчок – мы снова готовились в путь. Я устало разделась и легла в постель, чувствуя облегчение от того, что мы наконец уезжаем с запасных путей. Если Амели замышляла любовное приключение, то оно провалилось, и делу конец.
Глава третья.
Утро принесло солнечный свет и новые сомнения.