Был ли это другой мужчина, случайно привлеченный ее хорошеньким личиком? Я так мало знала о ней – возможно, она была весьма свободна в своих поступках вдали от взгляда хозяйки. Но не было сомнений, что между ними существовала некая сильная привязанность, и Викторина будет скорее защищать, чем обвинять ее на основании столь шатких подозрений, как мои.
Я решила проследить за Амели и удостовериться, что ее поведение не таково, чтобы впутать ее юную хозяйку в какую-нибудь неприятную историю. Беспокойство грызло меня, покуда мы причаливали и черепашьим шагом ползли до «Лик-Хауза».
– C'est magnifique![10] Посмотрите, даже в тумане видны огни магазинов. Что за наслаждение бродить по ним… давайте отправимся поскорее!
Викторина отвернулась от окна отеля, опустив тяжелую портьеру, которую поднимала, чтобы взглянуть на Монтгомери-Стрит, полную жизни даже в такой ненастный вечер. Девушка так и кипела воодушевлением.
– Не ночью же, моя дорогая. – Миссис Дивз была исполнена благоразумного неодобрения. – Леди не появляются на улицах без подобающего сопровождения…
– Но я же вижу! – возразила Викторина. – Вот они – там… и там… – она указала пальцем на окно.
– Это не леди, – приговор миссис Дивз был окончательным и обжалованию не подлежал.
Викторина с хмурым видом отпустила бархатные красные занавеси, отгораживающие нас от огней и шума уличной жизни, Я уже заметно устала от красного бархата. В отелях, казалось, обожали его, как примету респектабельности и роскоши. А «Лик-Хауз», к тому же, был явно из новых.
Его интерьер, заполненный деревянной резьбой, бархатом, его мраморные полы создавали впечатление безвкусного показного богатства. То же относилось к еде, которая была сервирована в наших номерах – шесть блюд, начиная от устриц и кончая всеми возможными лакомствами, не зависящими от сезона, заставили меня подумать, что в мире слишком много пищи.
Шампанское, очевидно, тоже было правилом, как нечто само собой разумеющееся, вроде воды со льдом в других краях. Его, к моему удивлению, безо всяких вопросов подали и нам с Викториной. Я лишь пригубила свой бокал. Однако миссис Дивз и Викторина не последовали моему примеру.
– Ваш брат, моя дорогая, – миссис Дивз водрузила свою неизменную сумку с рукоделием себе на колени, но не стала открывать ее, – держит здесь, в городе, собственный выезд. И нет причин, почему бы нам не воспользоваться им завтра, чтобы посетить некоторые магазины. Кроме того, может быть, вы захотите освежить ваш гардероб… – при этом она бросила хитрый взгляд в мою сторону. Если она и думала припугнуть меня предполагаемой бедностью моего гардероба, то просчиталась. Я была твердо уверена, что благодаря стараниям одной из наставниц мадам Эшли, всегда выгляжу одетой в соответствии с модой.
Однако, стоило оглядеться в дамской гостиной, куда нас препроводили без лишних церемоний после нашего прибытия. Мне уже стало ясно – моды Востока резко отличались от мод блистательного Запада. Такого богатства нарядов – зачастую из двух контрастных цветов на одном платье, с бахромой, ожерельями, цветочными гирляндами и кружевами – я никогда раньше не видывала.
Здесь было принято, как сообщила нам миссис Дивз в одном из своих наставительных монологов касательно обычаев светского общества, не содержать городских домов (хотя здесь было несколько, размерами и убранством схожих с дворцами, в таком районе, как Ноб-Хилл), а по большей части держать за собой апартаменты в крупных отелях, избавляясь таким образом от забот о доме. Обычай этот возник в давние дни золотой лихорадки, когда большинство приезжих составляли одинокие мужчины, селившиеся в меблированных комнатах. Многие джентльмены объединялись, и составляли наполовину личные пансионы под началом компетентных и даже весьма одаренных поварих-домоправительниц.