Она произвела на меня впечатление особы, добивающейся желаемого хладнокровными интригами, не поддающейся порывам чувств. Однако, она была явно потрясена и напугана.
Я не представляла, каким образом Викторину можно привлечь всякой там сверхъестественной чепухой; за время нашего недолгого знакомства она ни разу не обращала внимания на такие вещи. И теперь, под моей охраной, я была уверена, она не падет жертвой соблазна подобного рода.
Как бы я хотела, чтобы мистер Соваж был здесь! Он даже не упомянул, что в Сан-Франциско можно встретиться с такой разновидностью безумия, а я так нуждалась в его авторитете и знаниях, чтобы с этим бороться. Я знала, что во всех городах случаются преступления и прочие ужасы, обычно скрытые от того класса людей, в котором я сейчас вращалась. Хотя отец оберегал меня от жизненной грязи в портах побережья, он никогда не путал, как это обычно бывает, невежества с невинностью. Осторожно и деликатно, как только мог, он открывал мне некоторые аспекты жизни, в которых люди, в равной мере унижая и унижаясь, применяют подлые, низкие средства, чтобы обеспечить свое существование. В городах есть улицы, по которым женщина не осмелится даже пройти, если она еще не погрязла во зле. И порок таится не только в грязи. Его можно найти под прекрасной внешней оболочкой в самых счастливых и респектабельных домах.
Такие вещи понимают, но не обсуждают. И пока будет сохраняться эта оболочка пристойности, общество будет сохранять status quo. Возможно, в будущем, когда придет время большей открытости, искренность и правда смогут противостоять злу. Но не сейчас.
Я была в состоянии понять, что Викторина, наследующая часть столь значительного состояния, как то, что принадлежало Соважам, будет сочтена превосходной добычей теми, кто рассчитывает нажиться неправедными средствами. Однако при порядках, существующих в кругах, к которым она принадлежит, эти темные личности не осмелятся нападать открыто.
Мои мысли снова вернулись к Амели, а еще – к темной фигуре на затянутой туманом палубе и к прошлой ночи, когда я нашла Викторину лежащей в наркотическом сне. Принять на себя исключительную ответственность я не была готова. Вот вернется мистер Соваж – он сможет решить, что следует делать. Предупреждение миссис Дивз, возможно, возымеет для него больше веса, чем перечень необъяснимых случайностей, который могу представить я.
Они – старые друзья, возможно, даже больше, чем друзья. При такой ставке, как безопасность его сестры, она будет с ним более открыта. Кроме того, она права – чем скорее мы сменим этот скованный туманом город на сельский дом, тем лучше.
Когда я через некоторое время вошла в гостиную, там было пусто. Викторина с трофеями своего набега на магазины исчезла в своей спальне. Ее дверь была слегка приоткрыта, оттуда слышалось беспрерывное журчание диалекта, которого я не понимала. Я подошла к окну.
Туман сгущался. Вздрогнув, я плотнее запахнулась в шаль и подумала, что следует позвонить лакею, чтобы разжег огонь в камине. Вид огня бодрит так же, как и тепло. Когда я двинулась к сонетке, то увидела белую бумажную полоску на ковре возле двери, так как если бы бумажку просунули из холла.
Это был конверт и на нем стояло мое имя, выведенное уверенным почерком. Содержал он единственный листок, который я и поднесла к ближайшей лампе.
«Дочери капитана Джесса Пенфолда. Будучи многим обязанной вашему отцу, я беру в руки перо, чтобы предостеречь его дочь. То, что вы видите, может быть не тем, чем кажется. Смотрите внимательно и будьте осторожны. Если будете в будущем нуждаться в друге, как в прошлом нуждалась я – и обрела его, пошлите известие миссис Плезант, 92, Вашингтон-Стрит».
К сожалению!!! По просьбе правообладателя доступна только ознакомительная версия...