Они сами загорелись, стоило ему появиться в рекрутском пункте, взяв девичью фамилию матери – Гардон – и накинув недостающий год. Войны Второй Волны были в разгаре и к добровольцам особенно не придирались, вбрасывая их, почти не обученных, в эпицентр боевых действий. Посмотрев на красивый разворот плеч, Гардону поверили, и даже определили в десант. В последующие месяцы непрерывных боев он выжил один среди новобранцев части вовсе не потому, что умел выживать лучше других. Откуда ему тогда было взяться, этому умению? Будущего капитана спасло увлечение параорбитальными гонками. После двухнедельной переподготовки его поставили пилотом на десантный модуль. Рэд освоился очень быстро. Сквозь плотный заградительный огонь планетных оборонных комплексов и боевых кораблей он раз за разом проскакивал практически без повреждений. И командир взвода берег его в бою как залог возвращения на несущий звездолет. Стать реалистом оказалось труднее: после того, как их часть сожгла мирное поселение на Эвионе, Рэд дал командиру по зубам прикладом своего «Карата-41».
Малый бортовой звездолет стоял на платформе. Блохин открыл его снаружи ангарным паролем, и в проеме люка появилась его лохматая голова.
– Есть кто живой? – спросил Виктор.
Капитан отбросил ремни и поднялся ему навстречу.
– Займись ими…
Гардон выбрался наружу, пропустил двух техников с носилками и прислонился спиной к обшивке. Мимо под руки провели Джоя. На соседней площадке около готового к старту пилотируемого модуля стоял Стрэйк. Он был в полной экипировке, только гермошлем полужесткого скафандра гармошкой сброшен назад. Старший техник Белтс проверял вновь приведенные в действие стопорные элементы платформы. Первый пилот бросил на капитана неодобрительный взгляд, развернулся, блеснув светоотражателями скафандра, и пошел в раздевалку.
– Тебя Вейс обыскался, – не оборачиваясь, процедил он в коммуникатор скафандра. – Свяжись с ним.
– Спасибо, Джери.
Гардон вспомнил, что перед вылетом сгоряча нахамил Блохину и Стрэйку – теперь неделю будут дуться. Насобирал приключений на свою голову под конец рабочего дня, что и говорить.
В медотсеке Блохин уже сворачивал диагностический комплекс «Сатурн».
– Как они? – спросил капитан.
– Нормально. Выпустил их отсюда минут десять назад. Все равно рабочий график уже сорван. Тут же ринулись в рубку рассказывать о своих подвигах.
– Оба?
– Оба. Ты сам-то как? Ожил или чем помочь?
– Нормально. Как и положено бывалому космопроходцу… Пойдем на мостик сходим. Послушаем, что такого интересного могло случиться с Эдди, если в итоге мы грохнули планетолет.
– Эксплуатационная гибкость оборудования! – Блохин многозначительно поднял палец вверх. – Какой, однако, глубокий смысл ты сегодня вложил в банальное словосочетание, капитан.
– Отстань, без тебя тошно, – отмахнулся Гардон. – Еще раз скажешь перед вылетом: «У нас не аврал» – за шлюз выброшу.
– Ты… – Виктор замялся, – с Эдвардом помягче, ладно? Без всяких там «мастер пилотажа», «не с телеги слез» и всего такого прочего. Парень только из шока вышел. Расстроенный – дальше некуда… Слышишь, Рэд?
Когда капитан и Виктор вошли в рубку, обсуждение случившегося было в полном разгаре. На пульте и под ним стояли полные и пустые банки пива соответственно.
– Простите, сэр, обсуждение стихийно началось в отсутствие капитана, – сказал штурман, – по моей личной просьбе.
– Что-то сегодня слишком много событий происходит стихийно. О чем речь?
Ив вскочил с капитанского кресла, в которое его временно усадили как героя дня, не имевшего своего постоянного места в рубке.
– Что значит молодость! – хмыкнул Серж. – Я бы после такого денечка не встал даже перед Дорвардом.